Версия для печати
Вернуться к списку

ФАНОвление российской науки

ФАНОвление российской науки

Российские ученые резко выступили против регулирования науки Федеральным агентством научных организаций (ФАНО). Группа академиков, членкоров и профессоров Российской Академии наук (РАН) написала письмо президенту Владимиру Путину с критикой ФАНО за то, что агентство, изначально созданное для управления хозяйственной деятельностью научных организаций, пытается оценивать эффективность научных исследований, не обладая для этого достаточными компетенциями. Не обладая достаточными компетенциями в сфере финансов и экономики, то есть придерживаясь симметричного подхода, деятели РАН намереваются вернуть под контроль академии имущество вверенных ей институтов.

Страсть к непрофильной деятельности

Критику ученых мужей чиновники заслужили по трем основным причинам:

За то, что объединяли НИИ различного профиля в единые научные центры под неофициальными угрозами лишения финансирования; впрочем, в ФАНО на это возражают, что сами же ученые и затевали интеграцию в каждом конкретном случае (во что поверить очень сложно).

За то, что три года реформы фундаментальной науки не принесли никаких результатов.

Оказавшись в подчинении у чиновников, ученые теперь вынуждены все больше времени тратить на бессмысленную отчетность и борьбу с излишними административными инициативами.

Наконец, ученые в своем письме припугнули президента тем, что вскоре конкурентоспособная научная отрасль будет на корню ликвидирована. Это, по их мнению, требует принятия немедленных и кардинальных мер, главной из которых является переход управления агентством от правительства к Российской Академии наук.

Таким образом, упрекая федеральное агентство в том, что оно занимается несвойственной ему деятельностью, представители РАН, по сути, собираются вернуть прежний порядок вещей — то есть руководить не только научной, но и финансово-хозяйственной деятельностью НИИ. Оценивать экономическую эффективность фундаментальных исследований, таким образом, по-прежнему никто не будет, что создаст дополнительные возможности как для творческого полета научной мысли, так и для не менее творческого освоения государственных средств.

Нет денег — нет результата

Российская наука жива и достаточно конкурентоспособна. Тому есть немало подтверждений — скажем, именно наши физики создали сверхпрочные наноалмазы, выдерживающие давление, на порядки превышающее атмосферное. Хватает и полезных прикладных разработок — например, студент Томского политехнического университета разработал конструкцию робота, способного засыпать дорожные ямы.

При этом у российской науки много специфических проблем, в первую очередь недостаточное финансирование. Сейчас наука у нас финансируется в объеме 1% ВВП, а до реальных разработок доходит и того меньше. США тратят на научные нужды 2,7% ВВП (то есть в 36,5 раз больше в абсолютных цифрах), Япония — 3,48%, Швеция — 3,62%.

Конечно, доля затрат на науку должна расти параллельно с ростом ВВП, поэтому напрямую сравнивать абсолютные показатели некорректно. Но доведение процента науки в расходах до разумных 3% явно необходимо.

Кроме того, по мнению проректора РАНХиГС Андрея Марголина, очень важно избавить коллективы ученых от избыточной опеки и позволить им сконцентрировать свое внимание непосредственно на научных разработках, а не на заполнении плановой и отчетной документации.

Принципиальное значение, по словам эксперта, имеет и расширение государственно-частного партнерства при организации научных исследований и их внедрении в хозяйственную практику. А это, в свою очередь, требует улучшения инвестиционного климата, пересмотра бизнес-философии зарабатывания краткосрочной прибыли в ущерб долгосрочному развитию.

Трудно развивать науку и без заботы о смене поколений ученых, создания условий для молодых исследователей внутри страны, сопоставимых с теми, что им предлагают за ее пределами.В частности, необходимо модернизировать и развивать систему грантов. Например, сегодня, проводя закупки по средствам, выделенным по гранту, ученые не освобождаются от уплаты таможенных пошлин. То есть деньги проходят через ученых и возвращаются в бюджет, не совершая никакой полезной работы. К тому же, даже если не затрагивать обоснование мизерных объемов грантов, их число объективно мало — несколько сотен в год на всю страну. А ведь именно на них ведется основная научная деятельность. При этом 90% расходов на науку уходит на зарплаты: без грантов сами исследования проводить попросту не на что. В той же Германии есть специальный фонд Deutsche Forschungsgemeinschaft, занимающийся распределением грантов. У нас же они достаются часто чуть ли случайным образом.

Бесполезные госкомпании

Говоря об инвестициях в фундаментальную науку, нужно понимать, что интегрировать фундаментальные и прикладные исследования, наноалмазы и засыпание ям — бессмысленно, слишком они разные. В тех же США существуют раздельные научные центры: одни рассчитаны на исследования в интересах промышленности и ею же финансируются, другие занимаются глобальными исследованиями и финансируются государством. При этом результаты фундаментальных исследований будут коммерциализироваться по мере развития прикладных исследований — в тех случаях, когда разработчикам потребуется приобрести те или иные патенты.

Бо́льшая часть российской экономики сосредоточена в руках государства, а именно — госкомпаний, таких как Газпром или Роснефть, не заинтересованных ни в чем, кроме получения природной ренты. «Фактически их основная задача на данный момент — добывать полезные ископаемые из недр и субсидии — из федерального бюджета. Сейчас реальный спрос может появиться только со стороны частного бизнеса», — отмечает директор Института актуальной экономики Никита Исаев.

Если к финансированию научных исследований подключить госкомпании, в лучшем случае ситуация будет как в Норвегии, где 75% расходов идут на НИОКР в области нефтедобычи, в худшем — наука погрязнет в еще бóльших спорах, нежели сейчас идут между сотрудниками РАН и ФАНО. Вывод один: средства, которые сегодня тратятся на поддержку сырьевых госкомпаний (в виде, например, недополученных государством дивидендов), лучше было бы потратить в том числе и на поддержку фундаментальной науки, параллельно сокращая зарплаты менеджерам госструктур и возможности для получения ими дополнительного коррупционного дохода.

Направления будущей работы

Возвращаясь к письму академиков: в их словах есть большая доля правды. Основная проблема многих ведомств у нас — отсутствие горизонтальных связей. И чем больше различных органов и регуляторов, тем ниже общая эффективность их работы.

Государство, несомненно, должно финансировать фундаментальные исследования, но основным заказчиком прикладных исследований должен стать бизнес, иначе мы будем постоянно изобретать колесо.

Промышленники же должны быть сами заинтересованы в проведении НИОКР с должным уровнем финансирования. В мире придумано и реализовано достаточное количество успешных программ — освобождение от налогов прибыли, направленной на исследования, ускоренная амортизация научного оборудования, прочие налоговые льготы, предоставляемые за проведение исследований.

Следующий абзац крайне неполиткорректен и не рекомендуется к прочтению гражданам, полагающим, что научно-техническим прогрессом занимаются джентльмены в белых лайковых перчатках.

Нам сейчас остро нужен качественный промышленный шпионаж, иными словами, «приобретение» у представителей других государств критически важных технологий, на разработку которых при прочих равных условиях уйдут десятилетия. Запад сделал все, чтобы развалить нашу науку в 1990-2000-х годах, и должен за это заплатить. И нашим ученым необходимо снабдить наши спецслужбы информацией о том, какие разработки необходимы для прорывного развития страны в тех или иных отраслях.

А поворачивать вспять реформу РАН не надо. Следует просто погасить в ФАНО административный раж, внятно объяснив сотрудникам агентства, что они — всего лишь прислуга науки, пусть и на руководящих должностях. И любая попытка затруднить научные исследования в современных условиях может квалифицироваться как измена Родине со всеми вытекающими последствиями для излишне ретивых управленцев.