Версия для печати
Вернуться к списку

СВОБОДА И ПОДДЕРЖКА

Артём, вы получали гранты на исследования и в России, и в других странах. В чём отличие грантового финансирования в нашей стране от зарубежного?

– Одна из российских особенностей заключается в том, что большую часть заработка научный сотрудник может получить через гранты, а не из базовой зарплаты. В условиях нынешней России это, скорее, хорошо, поскольку гранты позволяют отделить продуктивных научных сотрудников от непродуктивных.

Плохо другое – грантовая система в России слишком бюрократична. Учёные вынуждены тратить значительную часть времени на написание отчётов, что деморализует и демотивирует, поскольку сокращает возможности ведения собственно научной работы. Многие даже считают, что основная цель работы учёного – производить отчёты. Не публикации и патенты, а, по сути, никому не нужные отчёты. Я сам принимал участие в написании отчётов, получив грант по мероприятию 1.5 ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России». Ну куда это годится – 50 страниц каждые три месяца! И уж совсем абсурдно, когда отчёт приходится писать ещё до того, как выполнена научная работа – деньги приходят, скажем, в ноябре, а отчёт нужно сдать в октябре. Отчётность по грантам в США не так сильно забюрократизирована. В одних агентствах вполне хватает годового отчёта, в других – полугодовых или поквартальных. Отчёт объёмом около 7–10 страниц с иллюстрациями пишется спокойным темпом за один вечер.

Ещё одна особенность российской системы – очень маленькие размеры грантов. 15 000 долларов в год явно недостаточно. Таких денег едва ли хватит на достойную зарплату учёного, не то что на оборудование. Даже в Китае обычные гранты в несколько раз больше (но при этом есть и многомиллионные гранты). В Америке средний грант – около 300 тысяч долларов. Лаборатории там существуют целиком на деньги грантов, и только базовая зарплата руководителей выплачивается из бюджета университета.

Как, на ваш взгляд, развивать грантовую поддержку науки в России?

– Никакого развития не получится без создания нормальных, вменяемых условий работы учёных. Учёных нужно освободить от излишних бюрократических процедур – в частности, с отчётами у нас явный перегиб. Размер грантов необходимо увеличить, а экспертиза проектов должна быть международной (за исключением оборонных проектов).

По возможности надо увеличить размер среднего гранта хотя бы до 100–200 тысяч долларов. А чтобы при этом не сокращалось число грантов, следует наращивать общий объём грантового финансирования науки. В том же Китае затраты на науку в последние 10–15 лет растут ежегодно на 30%. И, насколько я понимаю, китайцы не собираются сворачивать с этого пути.

Как вы относитесь к идее увеличить число фондов, финансирующих науку в России?

– Отношусь положительно, по той простой причине, что это смогло бы нивелировать человеческий фактор. К примеру, если деньги в фонде распределяет мой друг, он будет давать мне всё, что я только пожелаю, и я окажусь непропорционально богатым и успешным. Но если распорядитель фондовых средств испытывает ко мне недобрые чувства, тогда я ничего не получу, хоть в доску разобьюсь. Человеческий фактор никто не отменял. Кстати, в США многие научные фонды открыто говорят, что важнейшим условием поддержки фонда является личный контакт учёного с сотрудниками фонда – что, на мой взгляд, неправильно. Так что должны существовать разные возможности – два, три, четыре фонда, которые могли бы финансировать исследования по одной и той же теме. Например, в США есть Национальный научный фонд, есть Департамент энергетики, есть различные военные, аэрокосмические и медицинские фонды.

Правильно ли, когда грант того или иного фонда становится единственным источником финансирования исследования?

– Лучше, когда есть разные источники финансирования. Для учёного важно ощущение свободы. А если учёный привязан к одному гранту, то на нём это плохо скажется. К тому же есть учёные, которые способны работать над несколькими задачами, – не надо им сковывать руки одним грантом.

От грантов не должно зависеть всё. Если учёному надоело писать заявки на гранты и отчёты, это не значит, что ему надо умереть от голодной смерти или перестать заниматься наукой. Не все хотят и не все умеют писать гранты – и это надо понимать. Деньги могут принести много добра, но нельзя поклоняться золотому тельцу и абсолютизировать грантовую систему.

В России перспективу развития грантовой системы связывают в том числе и с частными фондами. А какова их роль в поддержке науки в США?

– Частные фонды в США – эндаументы, основанные на пожертвованиях, – играют огромную роль в финансировании университетов. Но это не фондовое финансирование науки. Но это не деньги на гранты. Гранты на исследования, выделяемые частными фондами, немногочисленны и обычно невелики. Работая в Америке, я получил грантов на общую сумму около 10 миллионов долларов, из них частных денег от силы полмиллиона. Я думаю, такое соотношение типично для учёных из очень многих областей.