Версия для печати
Вернуться к списку

КОГО ПИТАЮТ НАУКИ

Главную роль сыграла здесь не смертность и не смена профессии, а банальная эмиграция. По банальным экономическим причинам. Средняя месячная зарплата рядового научного сотрудника здесь составляла 30-50 долларов, а там - примерно 3-4 тысячи долларов, то есть в 100 раз больше. Большую роль играло также и недофинансирование науки - и в абсолютных, и в относительных цифрах.

Скажите, какой смысл настоящему ученому "ходить" на работу, если там он не может заниматься своим делом: ни оборудования, ни реактивов, ни полноценного доступа к литературе, ни - чем дальше тем больше - необходимого уровня общения и дискуссий? Поэтому уезжали из России, как правило, самые активные и подготовленные научные кадры - те, которых не страшила конкуренция со стороны иностранных коллег; те, кто был готов к многолетней и эффективной исследовательской и преподавательской работе.

"Охота за мозгами" со стороны крупных западных корпораций и исследовательских фондов поставлена буквально на промышленную основу: практически все студенты старших курсов ведущих российских вузов тем или иным образом находятся "на карандаше" у иностранных работодателей, более того - многие из них уже заранее осведомлены о месте своей будущей работы и сумме зарубежного контракта.

В результате, согласно оценкам специалистов Комиссии Совета Европы по образованию, только прямые финансовые потери России от эмиграции ученых достигают 60 млрд. долларов ежегодно. А есть еще косвенные - связанные с сокращением и деградацией собственного научно-исследовательского потенциала. Сегодня во многих НИИ и вузах средний возраст профессорско-преподавательского состава зашкаливает за пенсионную отметку, достигая 65 и более лет. Средний возраст ученого в системе Российской Академии наук, по словам президента РАН Юрия Осипова, превышает 50 лет.

Уже в начале 2000-х годов стало ясно: если ситуацию оставить "на самотеке", очень скоро от всей российской науки останется только вывеска: старики уйдут, молодежь уедет. И что потом? А потом начнется самое страшное: полная научная и технологчиеская зависимость России от "развитых" стран мира, в условиях которой ни о какой национальной безопасности не то что речи вести нельзя, а даже подумать невозможно.

Кое-какие меры для того, чтобы удержаться на краю научной пропасти, "властная вертикаль" предприняла: финансирование науки увеличилось до 2,65% расходов госбюджета, были повышены зарплаты ученых и преподавателей госвузов, стипендии студентам и так далее. Это привело к тому, что "бегство мозгов" из России несколько сократилось - если за 90-е годы из России за рубеж выехало около 450 тысяч ученых, то за 2000-2006 гг. к этой цифре прибавилось чуть более 100 тысяч человек. Кое-кто из молодых и зрелых российских ученых, оказавшихся в 90-е за рубежом, даже принял решение вернуться на родину - опять же, как правило, по причинам творческого характера.

Однако принципиально эти "изменения к лучшему" проблемы трансляции "научного капитала" в России не решают. Очевидно, что решать ее придется при куда больших: финансовых, организационных, информационных, идеологических и так далее, - усилиях со стороны государства, чем сегодня. И решать не абстрактно, "всем сестрам по серьгам", а с запасом, но в рамках четкого и конкретного "социального заказа", творческой и технологической конкуренции разных научно-исследовательских коллективов.

Только таким путем удастся вернуть российскую науку на передовые позиции в современном мире и обеспечить нашему обществу жизненно важный "прорыв в будущее".