Версия для печати
Вернуться к списку

ВКЛАДЫ В НАУКУ НЕ РАЗДУЮТ ИНФЛЯЦИЮ

Электронный микроскоп в лаборатории был японский. Другие приборы - шведские, датские, английские. Разве что интерференционный оптический микроскоп был попроще - всего лишь "Карл Цейс" из ГДР. Реактивы, кроме простых солей и веществ (из которых самым почетным был этиловый спирт), также были немецкие и американские. И литература в библиотеке по специальности была со всех концов земного шара.

Когда же в те далекие времена приходили проверяющие из райкома или горкома КПСС, они вопрошали: где же тут наши, отечественные приборы? И тогда их вели в комнату, где стоял никогда не работающий, огромный, тяжелый, как могильная плита, советский спектрофотометр, и предъявляли его. Потому и не списывали этого монстра в утиль, а использовали как поверхность для разных папок или склянок. Посмотрев на это "чудо техники", а также заглянув в электронный микроскоп, где была видна огромная, специально для них увеличенная до размеров батона бактерия, товарищи начальники крутили головами: "До чего наука дошла!", и удовлетворенно удалялись.

Зачем я все это пишу? Чтобы напомнить: ни в бурные шестидесятые, ни в застойные семидесятые, ни в предгрозовые восьмидесятые, ни когда-либо после, ученые-биохимики, молекулярные биологи и прочие "медико-биолого-физико-химики" в первоклассных институтах страны не работали на отечественном оборудовании с отечественными материалами и реактивами, ибо таковых либо вообще не было, либо были они крайне низкого качества. Например, электронные микроскопы Сумского завода были вообще непригодны для исследований, оптические микроскопы ЛОМО уступали тем же гэдээровским, а не только японским или эфэргэшным. Даже маленькие "глазные" пинцеты были у нас шведские, потому что с нашими работалось труднее.

Сегодня весь этот парк оборудования в лабораториях безнадежно устарел и выработал свой ресурс, а нового поступает очень мало.

Неудивительно поэтому, что сотни моих коллег в девяностые годы, лишенные зарплаты, оборудования и реактивов, разъехались по всему миру. Там они не пропали, получили позиции в ведущих научных коллективах и шлют мне приветы со всех концов планеты.

Но вот ведь парадокс: и сегодня в лучших столичных вузах на жалкой материальной базе, но с российским интеллектуальным потенциалом, на основе российских методик готовят специалистов, которые уезжают в западные университеты и лаборатории. Там их ждут с удовольствием, часто выражают сожаление, что не могут взять их еще больше, ходят по начальству, просят дополнительные места для "русских". Наши выпускники лучших вузов не только не уступают, в частности, выпускникам медико-биологической школы Принстонского университета, но, по мнению самих преподавателей этого университета - "Плющевой лиги", - часто превосходят их в широте знаний и творческом подходе к решению проблем. Так что сегодня мы, бедная страна, готовим кадры для науки богатых стран. В старину говорили: "Благотворительствовать богатым - смешить дьявола". Хотя, конечно, хорошо, что не гибнут научные и преподавательские школы, есть спрос на наши умы и руки.

Да ведь и в России этот спрос постоянно растет! Но тут больше слов, теории. Уже много раз говорилось, что необходима хорошая заработная плата для наших ученых, чтобы они оставались. Не менее 50 тысяч рублей в месяц (младший научный сотрудник) и 75-100 тысяч рублей в месяц (старший научный сотрудник, заведующий лабораторией).

Точно так же нужны вклады и в сами лаборатории: приборы, материалы, оборудование, реактивы... Без этого медицинской, биологической и химической науки у нас не будет. А отечественная промышленность никогда всего этого делать не умела, и если и сумеет что-то начать выпускать, то не ранее чем лет через десять.

Вот здесь время и место вспомнить об Алексее Кудрине и инфляции. Кудрин и остальные экономисты справедливо говорят, что если перестараться с направлением нефтедолларов в экономику, то это раскрутит инфляцию, подавит промышленность и сельское хозяйство, и мы заболеем "голландской болезнью".

Ему возражают. Мол, одно дело, когда средства направляются на текущее потребление, и совсем другое, когда на капитальные вложения, скажем, в инфраструктуру. Да, признает Кудрин, разница есть, но все равно любые деньги, истраченные внутри страны, раскручивают инфляцию...

Истраченные внутри страны - да! Но не вовне ее!

И если мы всерьез выбираем инновационный путь развития (а сомневаться в этом нет причин), то сегодня надо срочно закупать приборы, оборудование и материалы для медико-биологических, биоорганических, физико-химических и иных исследований во многих отраслях фундаментальной и прикладной науки. Туда, где нет и не предвидится поступления конкурентоспособных российских аналогов.

Тогда, в частности, в сфере медико-биологических исследований, возможна была бы следующая последовательность событий:

- создаются рабочие места для молодых и зрелых специалистов в существующих и новых лабораториях РАН и РАМН с достаточно высокими окладами под руководством действующих известных ученых;

- научно-техническими и учеными советами по согласованию или по заданию правительства РФ формируется система приоритетных научных направлений, стоящих перед государством и его наукой на ближайшие годы, что в доступной форме доводится до сведения научных коллективов (индикативное планирование) со стимулами в виде системы фантов, дополнительных поставок, иных частных и коллективных бонусов. С тем, чтобы мягко, без директивного регулирования сориентировать научные исследования в желательном для государства направлении;

- по расширенным, подробным заявкам этих коллективов оперативно закупается современное оборудование, реактивы и материалы у крупных компаний-поставщиков на Западе из списка, утвержденного правительством России (предположим, создать для этого единую снабженческую структуру на высоком уровне типа "Академснаба").

Я пропущу здесь еще некоторые необходимые, на мой взгляд, шаги, соответствующие схеме работы научных коллективов в развитых государствах. Остановлюсь еще лишь на одном очень важном:

- создается венчурная внедренческая структура с использованием механизмов частно-государственного партнерства и инфраструктура научного обслуживания.

Таким образом, сегодня в сфере медико-биологических, химических и иных смежных исследований можно совершить инновационный прорыв, если не пожалеть средств на оплату труда крупных ученых, на создание рабочих мест для специалистов (несколько десятков тысяч человек) и на закупку с избытком современного оборудования, материалов и реактивов.

При этом заработная плата небольшой группы специалистов не раскрутит инфляцию в масштабе страны, а приобретение зарубежного оборудования вообще не содержит инфляционной составляющей и является абсолютно целесообразным вложением накопленных государством средств.

И, наконец, последнее: для всего этого нужен полноценный менеджмент в научной сфере, которого пока у нас нет. Но как писал граф Сергей Витте: "Русский человек способен сделать все, если захочет". Или как говорят в научно-исследовательских коллективах: "Глаза боятся, руки делают".