Версия для печати
Вернуться к списку

Сибирь: проклятие или прорыв?

Сибирь: проклятие или прорыв?

КНИГУ О ПУТЕШЕСТВИИ В СИБИРЬ В 1913 ГОДУ ЗНАМЕНИТЫЙ НОРВЕЖЕЦ ФРИТЬОФ НАНСЕН НАЗВАЛ «В СТРАНУ БУДУЩЕГО». «НАСТАНЕТ ДЕНЬ, КОГДА ЛЮДИ ОЧНУТСЯ, И СИЛЫ, ЗАТОЧЕННЫЕ ДО ПОРЫ, ОСВОБОДЯТСЯ, И МЫ УСЛЫШИМ НОВЫЕ ГОЛОСА ИЗ СИБИРИ, ОНИ ПРИНЕСУТ НАМ БУДУЩЕЕ, И В ЭТОМ НЕТ НИКАКИХ СОМНЕНИЙ». ГОЛОСА ЭТИ ГЛУХИ, МЫ И САМИ ИХ РАЗБИРАЕМ С ТРУДОМ, НОРВЕЖЦЫ— СЛЫШАТ. В 2000 ГОДУ ФИЗИК ВАЛЕНТИН ДАНИЛОВ РАССКАЗЫВАЛ, КАК, УТИЛИЗИРУЯ ТЕПЛО ОТ ГАЗОВ, ВЫБРАСЫВАЕМЫХ КРАСНОЯРСКИМ АЛЮМИНИЕВЫМ ЗАВОДОМ (КРАЗ), УБИТЬ ДВУХ ЗАЙЦЕВ: ПОЛУЧИТЬ ДАРМОВОЕ ТЕПЛО И ИЗБАВИТЬ ГОРОД ОТ ЭКОЛОГИЧЕСКОЙ КАТАСТРОФЫ. ЕСЛИ ПОДАВАТЬ В ТРУБЫ ЦЕНТРАЛЬНОГО ОТОПЛЕНИЯ ВОДУ, НАГРЕТУЮ СБРАСЫВАЕМЫМ ТЕПЛОМ КРАЗА, УЖЕ НЕ ПОТРЕБУЕТСЯ СЖИГАТЬ УГОЛЬ В КОТЕЛЬНЫХ. И ОДНО ЭТО РЕЗКО УМЕНЬШИТ СУММАРНУЮ НАГРУЗКУ НА ЭКОЛОГИЮ ГОРОДА.

Данилов, до ареста директор теплофизического центра Красноярского государственного технического университета, вместе с профессором Вадимом Славиным сделали первую работу. Тогда же, в 2000-м, против физика возбудили дело о выдаче гостайны Китаю. ФСБ с бультерьерской хваткой на протяжении пяти лет добивалась обвинительного приговора, свидетельства ученого мира об абсурдности претензий чекисты определили по разряду комариного писка. В тюрьме— времена Берии и Абакумова прошли— Данилову заниматься наукой не позволили. Славин тем временем умер. В 2012-м, выйдя на волю условно-досрочно, физик заметил: «Словно вчера сел, ничего не изменилось». Родине их со Славиным идеи ни к чему, а норвежцы за это время напряглись— и установили воздушные теплообменники в системе отвода анодных газов от электролизных ванн. Практически доказали, что тепло, выбрасываемое алюминиевыми комбинатами на обогрев космоса, можно утилизировать. И не сжигать, таким образом, ископаемое топливо. Ну так, смеется Данилов, это не бином Ньютона.

Сами норвежцы (как и китайцы, например) закрыли такие электролизные линии, как у нас: работающие по изобретенной норвежскими инженерами технологии Содерберга. Слишком грязные. А еще все идет к тому, что уже в ближайшие 10 лет Норвегия запретит продажу машин на бензине и дизеле. (То же, например, в Голландии. А в Германии— с 2030-го. О таком же временном рубеже говорят в правительстве Индии.) Каждый четвертый автомобиль, продаваемый в Норвегии сейчас,— электрический (что стимулируется государством). А еще Норвегия приняла политику «нулевого обезлесенья». (Австралия отказалась от вырубки дождевых лесов, Китай последовательно идет к полному запрету на вырубку природных лесов уже на всей своей территории и переходит на заготовку древесины на плантациях.) А государственный пенсионный фонд Норвегии отказался от акций целлюлозно-бумажных, угольных и других компаний, наносящих вред лесам. Норвегия не будет закупать продукцию, для изготовления которой уничтожают леса. Пальмовое масло, например, или бумагу из деревьев— ее можно делать из отходов.

В Красноярске, Байкальске ЦБК закрыли. Однако мы не смирились и строим новые лесопилки и ЦБК, еще больше планируем. И это притом что здесь уже полно объектов лесопереработки и сырья им давно не хватает. Утешает лишь то, что заявлялось таких объектов еще больше, но эти проекты закрывались вскоре после получения кредитов на руки, лесов— в аренду и распила их на кругляк. Губернатора Виктора Толоконского не удручают варварские вырубки даже внутри загазованного Красноярска. В его историю он войдет госдеятелем, ответившим на протесты горожан против вырубки сквера Студенческого городка: «Там тополя! Они— не деревья!» Это второй его общегородской мем. Первый случился, когда губернатор взялся рассуждать о причинах экологической катастрофы в Красноярске. По нему, виноваты погода и дым из печей Николаевки (частного сектора).

В Николаевке (активно сносимой последние годы) вырос физик Данилов. Мы разговаривали с ним на днях. Что, спрашивает он, с тех лет количество печек увеличилось?

Итак, нам предлагают поверить в то, что перманентная экологическая катастрофа в Красноярске не связана с алюминиевым бизнесом Дерипаски и Прохорова, угольным бизнесом Мельниченко, а виноваты глобальное потепление, неудачный рельеф с предгорьями Саян, автолюбители и жители частного сектора с их печками.

Мы с норвежцами с разных планет, что ли, если из одних вводных делаем противоположные выводы? Что с нами (или с ними?) не так?

Территориально один только Красноярский край— это шесть Норвегий или почти две с половиной Скандинавии. Нефть, добываемая в Красноярском крае и Норвегии, дает сравнимые прибыли, если пересчитывать на душу населения. Углеводороды составляют лишь половину экспорта Норвегии. И в Красноярском крае помимо нефти— 40% мирового производства металлов платиновой группы, пятая часть мирового рынка никеля, десятая— кобальта. Еще алюминий, медь, лес, электроэнергия и т.д. Сравнивать качество жизни в Красноярске и Норильске с Осло, наверное, тоже можно, только не получится. У Норвегии, например, первое место в мире по индексу человеческого развития, а Красноярский край лидирует (по крайней мере в России) лишь в промышленных дымах, ядах в атмосфере. Норвежский фонд, аккумулирующий доходы от углеводородов для будущих поколений,— крупнейший в мире (его размер приближается к триллиону долларов), а красноярские финансы в группе лидеров по несколько иному показателю— региональному госдолгу. Он приближается к 100 млрд рублей. Аеще в Норвегии развитая демократия, сильное гражданское общество и настоящая пресса. Последняя была и в Красноярске, пробивались и ростки гражданского самосознания и реальной политики, но в нулевые это кончилось.

Причинно-следственные связи уровня жизни и устройства политической системы опустим: Центральная Сибирь— регион, Норвегия— отдельная страна. Но— если без политики, в изначальных данностях— не одно ли и то же? Первой покупкой в Сибири полярного исследователя Фритьофа Нансена стали папиросы «Нора», с изображением на обертке героини Ибсена. Поднимаясь в 1913 году по Енисею до Красноярска, Нансен то и дело воображал себя на пристани деревушки в норвежском фьорде. «Отвесные, гладкие с боков, а наверху поросшие лесом скалы напоминали Норвегию». Ипостоянно отмечал сходство с типичными норвежскими рыбаками и крестьянами и молодых русских парней, и седых стариков. «Как-то невольно приходило в голову, что скандинавы некогда побывали и здесь».

Нефть и алюминий Норвегии, однако, служат норвежцам, а в Сибири, наоборот, жизнь человеческая структурирована под обслуживание добычи нефти и выплавки алюминия. Это— не отставание, а концептуальная разница навсегда? Почему так— одинаковые люди в одинаковых ландшафтах обречены на столь разнящиеся обстоятельства жизни и судьбы? Почему Сибирь застряла в позапрошлом веке и решает его проблемы? Почему она до сих пор в плену ложного тезиса о том, что экономическое благополучие обязательно имеет оборотной стороной загубленную окружающую среду?

Послушайте Данилова:

— Перспективы России в связи с подписанием ею Парижского соглашения— великолепные. Все они связаны с зеленой экономикой. В России вырабатывается много тепловой энергии, 2 млрд гигакалорий. Если не будем специально сжигать топливо для получения этого тепла, а утилизировать сбросное тепло от промпроизводств, нагревать им воду и подавать людям, то сможем радикально сократить эмиссию СО₂. Это предельный случай, самый эффективный источник тепловой энергии— расход топлива равен нулю. Это не только КрАЗ, чьего сбрасываемого тепла хватит на обогрев от трети до половины милионного Красноярска и позволит сократить эмиссию СО₂на 1,5 млн тонн в год, таких производств, сбрасывающих сейчас тепло, много. Уголь надо не жечь, из угля нужно производить продукты. Угольные сорбенты, коксы для металлургии, компоненты для нефтехимии и пр.

Стоит, допустим, в Австралии завод угольных сорбентов. Или в Китае, в США. Выбрасывает тепло. Им его некуда девать. В Германии производство угольного сорбента— 200 тыс. тонн. Это выброс около миллиона тонн СО₂ежегодно. А если эти производства разместить в Сибири, в России, это тепло можно пустить в трубы центрального отопления. Эмиссия углекислого газа глобальна, не важно, где бы вы ни выбрасывали его, в Австралии или Красноярске. Мы можем прийти и хотя бы предложить это— появились мощные экологические аргументы, и это аргументы для нового международного разделения труда.

У нас есть специально созданная комиссия по торгово-экономическому сотрудничеству с Японией. Я изучил направления сотрудничества, поддерживаемые этой комиссией, и не нашел ни одного, связанного с экологией. Я не понял: если речь идет о продаже ресурсов, то зачем комиссия и правительство? Бизнес и так договорится. Чем комиссии тут управлять? А вот, допустим, прихожу я к японскому бизнесмену и предлагаю купить у меня угольный сорбент: говорю— он у меня зеленый (произведенный без эмиссии СО₂). А он в Китае его покупает, и то, что он у меня зеленый, его не колышет. Он никаких обязательств по сокращению эмиссии СО₂не брал. Их взяли правительства. Им и нужно организовать и гарантировать такую кооперацию экономик. Япония обязалась снизить эмиссию на 250 млн тонн. Акак она это сделает? Уних вся экономика настолько вылизана, что найти резервы— проблематично. Ну так один Сибирский федокруг, если напряжется, может 40% обязательств Японии выполнить. А вся Россия— 400%. Проект «Русский миллиард»— сокращение выбросов СО₂на миллиард тонн в год— реален, если интегрировать экономику РФ в мировую. А для интеграции сейчас, в результате Парижских соглашений, появился новый мощный довод. Но для этого чиновники должны услышать ученых. Апока они сами себя умными считают, у всех диссертации защищены…

Ну что такое эта мелочь— 17 млрд рублей инвестиций, которые посулил Дерипаска Медведеву в результате создания «Алюминиевой долины», если один КрАЗ выпускает в год металла на 100 млрд? Дерипаска обещал Матвиенко, когда она еще была губернатором Питера, инвестировать в строительство более 300 млрд рублей. При чем здесь Питер? И сравните масштабы! Руководство края, где металлургические комбинаты, собственно, и чадят, должно подписать с крупными промышленниками соглашения, соответствующие масштабу этого бизнеса. Власть должна объяснить бизнесу, насколько хорош— уникален— для зеленой экономики Красноярск, а у бизнеса должен появиться интерес к ней. Сейчас все предпосылки созданы.

Гендиректор РУСАЛа В. Соловьев заявляет, что их конкурентным преимуществом является то, что они для производства алюминия не сжигают топливо— в отличие от китайцев. Но это преимущество стремительно исчезает, поскольку компартия Китая постановила интенсивно переходить на зеленые способы производства электроэнергии. А сомнений, что решения КПК будут выполнены, нет. Но если благодаря утилизации тепла КрАЗа красноярские котельные перестанут сжигать уголь, это почти полностью компенсирует эмиссию СО₂КрАЗом (около 1,5 млн тонн в год), и, значит, это будет зеленый алюминий, т.е. не сопровождающийся эмиссией парникового газа. На такой продукт можно и цену поднять. Иреализовать, наконец, еще советский план о переходе КрАЗа к 1990 году на более экологичную технологию— предварительно обожженных анодов.

Можно решить и проблему Красноярской ГЭС, построенной для энергообеспечения КрАЗа. Из-за нее Енисей летом слишком холоден для купания, а зимой не замерзает, парит, и красноярцы дышат взвесью, собирающей все промышленные выбросы. И, кстати, пар от поверхности воды— тоже парниковые газы.— Далее Данилов объясняет как. Решение простое, не требующее денег вообще, лишь ограничения аппетита алюминщиков, но это-то как раз и неисполнимо.— Это надо людям. Они чего молчат-то? Все можно решить, все можно сделать. 1920-й, план ГОЭЛРО— выполнили, 1939-й, начало массового строительства ТЭЦ— выполнили. Теперь и зеленую энергетическую революцию можно осуществить— потребовали бы люди! Пусть заглянут в платежки: за тепло мы платим в 3—4 раза больше, чем за электричество. И не потому, что у нас электроэнергия дешевая, ее цена как раз мировая, как и цена тепловой энергии. Просто у нас более суровый климат и ее нужно больше. И можно сделать так, что ее стоимость не будет расти. Потому что тепло будет вырабатываться побочно при производстве продукции— хоть алюминия, хоть коксов, хоть угольных сорбентов. А КрАЗ может стать круче, чем его конкурент— Дубайский (Эмиратский) алюминиевый.

У Данилова даже не идеи— подробный план. Готовое решение. Нет, будем ждать, когда бочка черной жижи вздорожает. Из тезисов Минэкономразвития к недавнему заседанию Экономического совета при президенте: «Даже в условиях высоких цен на нефть, то есть выше $50 за баррель, возвращение на прежнюю траекторию роста, 5—7% в год, практически невозможно». Причина— глубокие структурные изменения мировой экономики.

Эпоха покорения природы и извлечения ренты изсырья завершается. Борьба с климатическими изменениями уже сформировала громадные новые рынки, ниши, точки для приложения ума, сил, денег. Человечество возвращается к истинным ценностям: литр бензина продается сегодня дешевле литра природной воды (байкальской— в разы). И это уже— навсегда. Студия Диснея зарабатывает на мультиках в разы больше, чем Россия на продаже оружия. Экономика Франции больше российской вдвое: вино и сыр нужней, чем нефть и уголь. Мир в принципе идет в правильном направлении.

У нас же путь— особый. Знать бы еще: куда?