http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=d2193486-49c3-4cbf-b95d-25922f95f59e&print=1© 2024 Российская академия наук
ЧТО ПОКАЗАЛ ОПЫТ ДЕЦЕНТРАЛИЗАЦИИ АКАДЕМИЧЕСКОЙ НАУКИ, ПРЕДПРИНЯТЫЙ ПОЛВЕКА НАЗАД
Горячие споры о нынешнем положении и перспективах Российской академии наук, то затихающие, то вспыхивающие с новой силой, побуждают присмотреться к некоторым страницам ее недавней истории. Полвека назад было принято и воплощено в жизнь историческое, как теперь можно утверждать, решение - о создании с центром в Новосибирске самостоятельного отделения Академии наук. Чем была вызвана такая децентрализация, какие принципы тогда закладывались и что из опыта ученых-сибиряков может быть поучительно для академии в целом? На эти и другие актуальные вопросы отвечает вице-президент РАН, председатель президиума Сибирского отделения академик Николай ДОБРЕЦОВ.
-В прошлом году Сибирское отделение широко отпраздновало свое 50-летие. Череда юбилейных мероприятий, уже в институтах, продолжится и нынче. А что в сухом остатке после заседаний, шествий и прочих торжеств?
- Отмечали, действительно, широко - и в Академгородке, и в наших научных центрах по всей Сибири, и даже в Соединенных Штатах.
Но я понимаю, что вопрос с подтекстом: праздники - это хорошо, лишь бы голова наутро не болела. Итак, для чего мы все это делали? Весь прошлый год в контакте с администрациями сибирских регионов, во всех центрах работала специальная комиссия во главе с моим первым заместителем академиком Молодиным, которая детально анализировала работу и проблемы научных центров.
В итоге, на общем собрании Новосибирского научного центра и на нескольких заседаниях президиума Сибирского отделения РАН были рассмотрены в обобщенном виде и утверждены перспективы развития каждого научного центра. Это и есть сухой остаток.
- Не совсем улавливаю, в чем особая ценность такого подхода? Собрать и обобщить предложения можно и менее затратным способом...
- Дело в том, что существующие возможности и видение перспектив, их оценка со стороны администрации научных центров и рядовых ученых, а также внешняя оценка комиссии, созданной президиумом Сибирского отделения, далеко не всегда совпадали. Но именно такая совместная и максимально открытая работа позволила согласовать подходы, выделить реальные приоритеты и направления, где тот или иной центр, тот или иной институт могут сохранить свои лидирующие позиции.
- В последнее время было много споров о критериях оценки труда ученых и адекватных формах его оплаты. Чем из опыта Сибирского отделения можете поделиться?
- У нас особых споров на этот счет не было. Потому что все пятьдесят лет в Сибирском отделении, как я уже сказал, поощрялись междисциплинарные исследования на стыке разных наук. Интеграционные проекты, как мы их называем, и сегодня важнейшая составная часть наших исследований и наша отличительная особенность. В таких проектах могут объединяться специалисты самых разных направлений.
Скажем, исследования захоронений и материальной культуры пазырыкской цивилизации. Археологи призвали в помощь химиков, которые исследовали остатки ткани, войлока, других изделий. По их данным устанавливали места, откуда это привезено, и делали выводы о существовавших в то время торговых связях. Исследования той же керамики позволили оценить, из каких глин она сделана, по какой технологии и при каких температурах обжигалась.
- Обнаружилось что-то неожиданное?
- Оказалось, что технологии пришли из Китая. А совместные исследования с биологами, которые по митохондриальной ДНК определяют генетическое происхождение, показали, что пазырыкцы, как ни странно, это ветвь империи Ахеминидов, то есть персидской империи. Язык у них, судя по всему, был персидский. Хотя никаких документальных следов не сохранилось. Но у них совершенно явное слияние монголоидов и европеоидов в генетическом коде.
Таким образом, биологи, археологи, химики, историки объединились для решения одной общей задачи - откуда пошел этот пазырыкский народ, эта высокоразвитая культура в центре Азии, где-то на краю Алтайских гор. Сегодня можно достоверно утверждать, что это смешение древне-китайской и древне-персидской культур. Чего до этих исследований никто и предположить не мог.
Когда достигается подобный синергетический результат, не возникает вопросов, как оценивать разные науки. Совместные исследования и есть совместные. Либо это вклад в мировую науку, и он признается научным сообществом, либо нет. У нас так говорят.
- И, тем не менее: разве вам, как руководителю крупнейшего в Академии наук регионального отделения, нет нужды иметь универсальный набор инструментов и критериев для оценки деятельности научных центров, институтов и отдельно взятых ученых?
- Какой бы ни была нужда, такого универсального, на все случаи инструмента нет и быть не может. А все попытки придумать его - занятие абсолютно пустое и безнадежное. Некий набор критериев, наверное, допустим. Но и он не должен становиться догмой. Наука - дело живое, и любая формализация ей только во вред.
- В том числе и введенные с подачи минобрнауки так называемые ПРНД - индивидуальные показатели результативности научной деятельности?
- В том числе. А то здоровое зерно, которое есть в министерском "ноу-хау" , нам давно известно - в Сибирском отделении подобные критерии много лет используют для оценки работы научных коллективов, главным образом, институтов. Но - не для оценки ученых в индивидуальном качестве.
- Институты и лаборатории можно сравнивать по каким-то общим показателям, а персонально ученых - нет?
- В ответ, позвольте, пример приведу. Если бы жив был сегодня наш нобелевский лауреат, математик и экономист Леонид Витальевич Канторович, он оказался бы в хвосте списка ПРНД. Потому что человек не машина.
У того же академика Канторовича ясно просматривается свой, индивидуальный цикл. Два-три года он работает активно, 3-5 лет в затишье - вообще ничего не публикует. Потом опять вспышка - серия блестящих публикаций. А если бы он боролся за ПРНД, то в этом подобии соцсоревнования пришлось бы выдавать на-гора в том числе и пустые статьи.
- Но какой-то объективный набор критериев в Сибирском отделении все-таки применялся?
- Повторюсь: мы использовали общие критерии только для оценки коллективов - институтов, лабораторий, отделов. Но не личности. Во-вторых, каждому объединенному ученому совету давали право менять показатели применительно к своим наукам. Одни что-то выбрасывали, другие добавляли. Мы это и министерству предлагали - не может быть единой для всех шкалы. Сделайте некоторые общие правила, а потом дайте право каждому ученому совету варьировать так, как они считают нужным. У гуманитариев - одно, у физиков - другое, у математиков - третье.
Как, например, специалистам по топологии или алгебре чисел добиться высокого рейтинга цитирования, если их 50 человек во всем мире? Разве им угнаться за биологами, когда на рядовой конгресс собирается по 20-30, а то и до 50 тысяч ученых?! Я по себе могу судить - с тех пор, как стал заниматься биологией, резко вырос мой индекс цитирования. Одна только программа "Происхождение и эволюция биосферы" перекрыла по этому показателю все, что было мной сделано за предыдущие годы в первой моей специальности - геологии.
- Понятно, что в разных науках разное число исследователей. Поэтому, вы считаете, сравнивать можно только математика с математиком, биолога с биологом?
- А гуманитария с физиком зачем? Какой в этом смысл? Что же касается нашей системы в целом, она была разработана и внедрена примерно десять лет назад - в 1996-1997 годах. Одна из задач - привлечение в науку молодежи, а среди главных ориентиров были публикации, патенты, защиты диссертаций. То есть вполне конкретные вещи, которые не подлежат большим переоценкам. Объединенный ученый совет использовал все это для оценки институтов, а у тех был стимул бороться - и не столько за деньги, сколько за престиж. Примерно по такой же схеме соперничали внутри институтов лаборатории и отделы. Хотя каждый ученый совет модернизировал и модифицировал общую схему под себя.
А что сделали чиновники от науки сейчас? Вроде бы взяли за основу нашу схему, но изуродовали ее так, что в чистом виде она стала неприемлемой. Всех ее требований никто не соблюдает. Поначалу из министерства пытались было давить, но случились кадровые перестановки, и теперь напор заметно ослаб...
- Ваши научные интересы и должностные обязанности вынуждают быть постоянно в разъездах между Москвой и Новосибирском, не говоря уже про командировки в другие научные центры и за рубеж. Сколько времени вы проводите в самолетах?
- В Москву я летаю три раза в месяц. Это шесть перелетов - туда и обратно. Как правило, два дня в Москве, иногда - три, и назад. Конечно, приходится бывать и в других научных центрах, причем не только Сибирского отделения РАН. От многочисленных приглашений из-за границы сейчас пытаюсь отказываться. Просто не хватает времени и сил.
- Из Москвы в Новосибирск лететь четыре часа. Пытаетесь уснуть, или всегда находится какая-то работа?
- Когда лечу из Москвы, стараюсь уснуть. Есть дневной рейс, но я летаю ночью, потому что жалко времени - с дорогами в аэропорт и обратно теряешь весь рабочий день. А из Новосибирска в Москву добираться удобней: в конце рабочего дня выезжаю в аэропорт, в 7-40 самолет взлетает, в восемь вечера по Москве, с учетом разницы во времени, садимся, и в десять, если пробок на дороге нет, я на месте. Нормально сплю. И вроде ничего.
А вот туда! Четыре часа летишь, еще четыре прибавляется. Полтора, а то и два часа на дорогу в аэропорт, еще два часа там. Считай, половины суток как не бывало. Поэтому летаю ночью и стараюсь хоть ненадолго уснуть. Домой добираюсь рано, в шесть утра, и если срочных дел нет, еще часа три позволяю себе поспать.
- А дом у вас там или тут?
- Дом мой - в Новосибирске. Тут я провожу большую часть времени. А примерно 40-45 процентов - это Москва, другие центры, зарубежные командировки, отпуск.
- Какой-то якорь в ближнем Подмосковье уже бросили?
- Нет. У меня в Москве двухкомнатная служебная квартира на улице Капицы. Уже 12 лет. И больше ни на что не претендовал. На это мне жалко время тратить. Хотя, наверное, мог бы ...
- А как же дети, внуки? Им что-то надо оставить?
- У меня пятеро детей и десять внуков. Я рекордсмен, наверное, в ученом мире. Двое моих детей - к сожалению или к счастью, не знаю - уехали в Америку. И пять внуков живут с ними в Чикаго. Еще одна дочка и внук в Бишкеке. Внук сейчас оттуда переехал в Новосибирск и учится в университете. Один из внуков Новосибирский университет уже закончил и работает. Три внука помладше учатся в физматшколе.
- При том же Новосибирском университете?
- Да. По моему глубокому убеждению, физматшкола - важнейшая часть Новосибирского университета. Не будь ее, не было бы и ничего похожего на наш университет. Когда талантливых ребят собирают вместе, возникает кумулятивный эффект совершенно потрясающий: сильные становятся сильнее, а слабые подтягиваются до уровня сильных. Попасть сюда не просто, но тот, кто сумел выдержать конкурс, никогда об этом не пожалеет.