Версия для печати
Вернуться к списку

Лица необщим выраженьем...

Оговоримся сразу: в заголовок этих заметок вынесены поэтические слова Баратынского, конечно же, не потому, что Николай Леонтьевич включил в новую книгу немало своих юношеских виршей и чужих «стихов по поводу». На наш взгляд, они ничуть не умаляют значение его в целом очень серьёзной работы, но здесь нужна была бы более требовательная редакторская рука издателя, которая необходима всегда и всем, в том числе и именитым учёным, и государственным деятелям.

Но книгу выдающегося учёного и организатора науки «Из российской глубинки — в науку» читать нужно обязательно, потому что она действительно интересная, а заинтересованным лицам — читать даже дважды, второй раз — с карандашом в руках.

Уж в чём-чём, а в «общем выраженье лица» Добрецова обвинить трудно или даже невозможно. Книжка неровная, в заключительных главах даже торопливая, чувствуется, созданная буквально по горячим следам, а музы, как и наука, не терпят суеты. Но в этом видятся и плюсы издания: в частности, стремление прояснить свою авторскую позицию немедленно, потому что время горячее, а годы, отнюдь не только личные, добрецовские, уходят, и тревога за судьбу российской науки только усиливается.

Ещё одно предварительное замечание. Книга хороша ещё и тем, что правдива. На наш взгляд, по некоторым событиям (что неизбежно) есть ряд субъективных оценок. Но в них веришь, пусть не всегда безоговорочно соглашаясь с ними. Таков автор. Таким, по свидетельству очевидцев, он и был в должности директора института, заместителя председателя СО РАН у В. А. Коптюга, который не побоялся взять не очень покладистого человека в свои первые помощники. Наконец, более десятилетия Н. Л. Добрецов был председателем СО РАН и вице-президентом РАН — очень организованный, чётко мыслящий аналитик, волевой человек, однако, на чей-то взгляд, чересчур «самостоятельный», крутоватый и не всегда удобный в общении. Скорее всего, именно поэтому такой же получилась и книга.

Что-то трудно представить себе, чтобы другой государственный человек его ранга мог сегодня прямо говорить и писать то, что он думает — нередко вразрез с мнением президента России, министров и — что опаснее всего — коллег. Открыто выказывать свое несогласие, особое мнение по поводу принципиальных вопросов устройства российской науки, судьбах технопарков и особых экономических зон, сохранения единства научного сообщества. Его слова не всегда лояльны, совсем не комплиментарны и уж точно кое-кому очень не понравятся.

Династия Келлей-Добрецовых

Николай Леонтьевич собрал, систематизировал и обобщил материал о двух ветвях научной династии Келлей-Добрецовых. Один дед — по матери, Николай Георгиевич Келль — происходил из безземельных, но предприимчивых обрусевших крестьян-эстонцев и в силу выдающихся способностей проложил себе и роду путь к вершинам российской научной интеллигенции. В юности марксист (даже отсидел несколько месяцев в царской тюрьме), он был одним из основателей и первых ректоров Уральского горного института. Ещё молодым человеком принял участие в Камчатской экспедиции (1908—1910 гг.) и впоследствии (1928 г.) написал замечательную даже по нынешним временам книгу «Карта вулканов Камчатки». Но в основном в историю науки вошёл как выдающийся геодезист, инициатор введения на территории СССР единой системы геодезических координат, доктор технических наук, член-корреспондент АН СССР, большую часть своей жизни отдавший работе на кафедре геодезии Ленинградского горного института. У него была дочь Юлия Келль, с которой на Камчатке познакомился в свое время отец Н. Л. Добрецова и которая стала матерью будущего академика.

Другой дед — по отцу, Николай Николаевич Добрецов — как сейчас бы сказали, «предприниматель средней руки», насчитывающий в своём роду несколько поколений именно предприимчивых людей. Один из сыновей Н. Н. Добрецова, Леонтий Добрецов стал крупным физиком-экспериментатором, тоже доктором наук, много лет заведовал лабораторией в знаменитом Ленинградском физтехе и кафедрой физической электроники в Политехе. Так что отцовская линия Николая Леонтьевича в науке на поколение моложе. В Келлях-Добрецовых всегда была трудовая закваска, упорный характер, решительность и — в отце Николая Леонтьевича — к тому же некая лирическая нота и склонность к художественному творчеству. Вот это сложное сочетание кровей подарило миру талантливого геолога и четвёртого председателя СО РАН.

При этом нельзя не заметить, что, исследуя корни своей семьи, автор книги не довольствуется семейными преданиями, в основном опирается на документальные материалы: автобиографии, письма, выписки из документов, дневники, записки и т. д. И теперь мы имеем то, что есть: мощно и убедительно воспроизведённое генеалогическое древо двух родов.

«Сибириада» от первого лица

Наверное, каждый, кто возьмёт в руки эту книгу, найдёт в ней особо полюбившиеся места. Недаром же на недавней презентации издания в «Советской Сибири» присутствовавших журналистов, каждого по-своему, интересовали различные периоды жизни и деятельности Н. Л. Добрецова. Автора данных заметок — при всём уважении к корням академика — всё-таки больше всего увлекли именно «горячие записи», касающиеся большей и наиболее значительной части жизни Николая Леонтьевича — в Сибири. А из этого раздела — конечно же, период его руководства Сибирским отделением РАН.

Здесь личность учёного и организатора науки проявилась во всей своей масштабности и на фоне огромной работы. И ещё одно обстоятельство неизбежно сопровождает при чтении. Так уж сложилось, что по разным обстоятельствам история СО РАН и Академгородка начинается легендарным образом великого Михаила Алексеевича Лаврентьева. Который, кстати, при всей своей занятости сумел оставить после себя драгоценные записки, которые потом дополнялись, обогащались воспоминаниями и выросли до прекрасной книги «Век Лаврентьева».

Его преемник и второй председатель Сибирского отделения Гурий Иванович Марчук, к счастью, здравствует, но нет сомнения в том, что его личных материалов и о нём уже накоплено столько, что они лишь ждут своего часа. Вопрос — какого? Почему нужно чего-то ждать, а не писать, публиковать сегодня, сейчас свои мысли, отстаивать, наконец, свою точку зрения, бороться за своё видение развития и науки, и общества? Тут наши симпатии целиком на стороне пишущих и действующих учёных.

Третьим председателем СО РАН в сложнейший и драматичнейший период российской науки был Валентин Афанасьевич Коптюг. Человек огромного дарования и личного обаяния стал очередной достойной легендой Академгородка, Новосибирска и всей страны. Возьмёшь в руки увесистый том «Эпоха Коптюга», и слеза наворачивается.

С такими учителями соперничать трудно. И Николай Леонтьевич не противопоставляет, а, наоборот, подчёркивает и позиционирует себя как продолжателя дела Лаврентьева — Коптюга. Но сейчас, задним числом, понимаешь, что не будь рядом с Коптюгом Добрецова, особенно в последние дни и после его ухода, Сибирскому отделению с 1997 года пришлось бы ещё сложней. Осмелюсь написать эти слова, но, на мой взгляд, всё-таки проще быть всеобщим любимцем, даже с трагичной и драматичной судьбой, какая была у предшественников Николая Леонтьевича, героем эпохи, чем её ломовой лошадью. А этот упрямый и упорный человек, да ещё не без недостатков, не всегда, увы, дипломат, тянул воз СО РАН одиннадцать лет тоже в очень непростое время.

Эпохой этот период вряд ли кто-нибудь когда-нибудь назовёт, потому что, извините, термин «безвременье» к концу ХХ века подходит больше. Но вот драма судьбы: пережили дефолт, полную нищету науки, весьма противоречивый период власти первого президента России. Когда о науке, наконец, снова вспомнили, то выжившее вопреки, а не благодаря чиновничьей заботе Сибирское отделение стало вновь набирать силу. Достойно отметили 50-летний юбилей. Наконец, уже приспособились — будь она неладна! — к реформе и нашли-таки свои пути действительной перестройки, в первую очередь фундаментальной научной деятельности, а вместе с ними наладили работу по крупным интеграционным проектам. Началась непростая работа по технопарку. И тут грянули очередные выборы. Потому что если и есть где-то в России настоящая демократия, то она ещё осталась именно в Академии наук. И в результате демократичнейших выборов академик Добрецов вынужден был год назад покинуть свой пост.

Говорят, он и сам не хотел больше баллотироваться, и возраст вроде не тот, но уговорили: коней, мол, на переправе и всё такое... Проиграл. Говорил, что жалеет, что ввязался. Но если уж ввязался, то надо было бы... И, как нам представляется, в своей книге он несколько упрощённо описывает-анализирует причины, может быть, единственного в своей жизни проигрыша. Надо полагать, что автор и сам догадывается, что причины эти выше, серьёзнее, чем «смятка» вокруг коттеджей, которые Добрецов совершенно обоснованно не дал приватизировать. К тому же он опирался на сторонников в президиуме, а это академики, народ не такой, к которым можно применить пресловутый административный ресурс. И не в том причина, что собираться с коллегами стали реже. Время другое. И Академгородок — становой хребет СО РАН — другой. А формы работы с людьми, мерки их интересов, простите, несколько законсервировались. Взялись было перестроить всё Сибирское отделение, а машина сломалась на первых же кочках рыночных отношений.

Причины кое для кого неожиданной смены руководства СО РАН будут ещё долго осмысливаться. Автор же книги, отнюдь не отставник и не заштатный советник, ведёт себя достойно, или, как сейчас выражаются, адекватно: углубился в научную деятельность, в свою любимую геодинамику, вот новую книгу издал. Он, безусловно, свое главное дело сделал, хотя как учёный и не собирается ставить точку. Дай, как говорится, Бог последователям...