Версия для печати
Вернуться к списку

Михаил ГЕЛЬФАНД: ДУРЬ И ХАМСТВО СПОСОБНЫ СКОМПРОМЕТИРОВАТЬ ДАЖЕ ВПОЛНЕ РАЗУМНУЮ ИДЕЮ

Текст Ю.Аммосова – яркий пример того, как дурь и хамство способны скомпрометировать вполне разумную идею. Действительно, сфера науки в России нуждается в реформе, и да, одним из существенных пунктов этой реформы может быть создание новых научных центров вне сложившейся системы РАН. В частности, это подробно обсуждалось на сайте sciencerf.ru в статье А.К.Казанского и Г.А.Цирлиной, которые – как и г-н Аммосов – полагают, что это практически единственная возможность сохранить науку в России. Такие центры, при правильной структуре, объединяющей исследовательскую и образовательную деятельность, адекватном финансировании и современном оборудовании могут послужить точками роста для науки высокого класса, включая и обучение следующего поколения ученых. Однако то, как эта идея изложена г-ном Аммосовым, вызывает серьезные сомнения в том, что ее реализация – если она будет поручена автору и ему подобным – позволит достигнуть хоть каких-то результатов, не говоря уже об обещаниях в пятнадцатилетний срок догнать и перегнать MIT. Причин для этого две.

Хамить нельзя никому, но ученым нельзя хамить просто из-за психологических особенностей представителей этой профессии. Это склонность к независимости, уверенность в важности своего дела и корпоративный дух. Походя сотворив шмазь тем не очень многим продуктивным ученым, которые продолжают работать в России («За последние 15 лет "утечка мозгов" переместила всех мало-мальски способных ученых за пределы России. Произошел "отрицательный отбор" – в России остались только Учоныи, сиречь научные администраторы да полные бездарности»), г-н Аммосов только подтвердил опасения тех – и в России, и за рубежом – кто считает, что правительственная реформа науки обречена не только из-за сопротивления «научного старичья», но и из-за малой компетентности и адекватности самих реформаторов. Очень трудно отстаивать даже разумные проекты, такие, как те же центры или начисление надбавок по формальным критериям, имея в союзниках г-на Аммосова.

Вторая причина - та, что, описывая радужные перспективы, г-н Аммосов ничего не говорит о механизмах. Кто будет реализовывать этот проект – правительство? Но что в деятельности нашего правительства позволяет надеяться, что выделяемые средства будут потрачены по назначению, а выбор ученых для работы в создаваемых центрах будет сколько-нибудь адекватен? Где гарантия, что г-н Аммосов не купится на какого-нибудь западного лысенко российского происхождения? И почему в конкурсе на позицию в таком центре не может принимать участие на общих основаниях ученый, который никуда не уезжал?

Мое поколение – это те самые «молодые волки», которых предлагает вернуть в страну г-н Аммосов. Действительно, разговоры с коллегами показывают, что очень многие из тех, кто уехал и успешно работает на Западе, время от времени думают о том, чтобы вернуться. Часто это просто рассуждения в духе «а что, если?», но иногда – вполне проработанные планы того, какой наукой надо заниматься, каковы необходимые для этого условия, как и чему надо учить студентов и аспирантов. Должен сказать, что «Очень Высокие Зарплаты» (заглавные буквы Ю.Аммосова) – далеко не главное, что всплывает в таких разговорах; основное – это оборудование и инфраструктура, достаточный уровень независимости от начальства и честные прозрачные процедуры финансирования, в основном через гранты. Создание центров решает первую из этих проблем, но вернуть в страну сильных уехавших ученых и, кстати, удержать от отъезда сильную молодежь, можно, только решив вторую и третью (а они связаны: и опыт коллег, и мой собственный показывают, что группа с достаточным уровнем грантового финансирования довольно слабо зависит от администрации). Никто не вернется и не останется в системе, в которой отсутствуют внятные правила игры. Без таких правил, по которым должна работать ВСЯ сфера фундаментальной науки, попытки создания научных центров в лучшем случае приведут к возникновению нескольких относительно работоспособных, но временных шабашек, не способных ни к какому развитию.

И вот как раз для создания структуры научной экспертизы: для распределения грантов, рецензирования проектов, оценки продуктивности лабораторий, проведения конкурсов на позиции в этих самых центрах, и даже для обсуждения приоритетов, – сотрудничество с российской научной диаспорой является ключевым моментом. Способность наладить такое сотрудничество и построить такую структуру можно рассматривать как тест на профессиональную пригодность для любого реформатора.