Кстати, внимание к тому, как переписано, каким почерком, на какой бумаге или какой выделке пергамене, сохранялось в старообрядческой среде и впоследствии. Примечательно в этом отношении «Ответное писмо в Кавкаскую линию, на Кубань, писано из обители Стародубской в лето 1815 ноября 24 дня». Третий из присланных с Кубани восьми вопросов звучал так: «В бумагах белых видимы суть различныя знаки, как то лвы, ледведи(sic!) и прочия в каронах, с бердышами и с тесаками – и что такое они значют?» Ответ же на него гласит: «В велых(sic!) бумагах различно изображенныя знаки, как то лвы, медведи, корабли и прочия тамо, но ничто иное означают они, как толко гербы градов или фабриков тех, в них же бумага та делается. Сие и в древних многих видны суть таковыя изображения – и в сем сомнения нет ни малейшаго» (ИРЛИ. Древлехранилище. Колл. Власова, №1, л.205, 208об.).

Взаимоотношения между рукописной и печатной книгой складывались, однако, далеко не однозначно. Если сначала рукописи заведомо предшествовали печатному слову, представляя собой, в частности, графические образцы создаваемых шрифтов, то впоследствии зачастую уже рукописи воспроизводят напечатанные тексты, иногда сохраняя при этом даже выходные данные своих оригиналов, подражая графике шрифтов, орнаментике гравированных заставок и инициалов. Встречаются и рукописные миниатюры, восходящие ко вполне конкретным печатным изданиям. Причем это относится не только к «дониконовским» изданиям, позднейшая печатная старообрядческая книга в равной степени оказалась востребованной.

Впоследствии все эти книги оказались своего рода векторами в его многообразной научной и творческой биографии. Но это потом, когда все осмысливается с позиций явления состоявшегося, а что же в начале? Придется посмотреть на Север и его книжность в целом.

Когда мы говорим о старообрядческой книжности, то необходимо учитывать, что в это понятие должны включаться не только переписанные, созданные в XVII–XX вв., но и сохраненные рукописи прежних столетий. Авторитет их, особенно рукописей «харатейных», т.е. на пергамене, был очень велик, что нашло свое подтверждение, к примеру, в «Поморских ответах», где в статье 13-й ответа 8-го («О имени Исусове») декларируется разделение книг на «печатные, письменныя и харатейныя». Из этого же разделения следует, однако, что нельзя не учитывать и книгу печатную, которая также была необходимой составляющей как круга чтения старообрядцев, так и весомым аргументом при ведении полемики с представителями реформированной церкви. И это не только книги, напечатанные до патриаршества Никона, но и те книги, которые были напечатаны старообрядческими типографиями на рубеже XVIII–XIX вв. (даже продукция типографий начала ХХ в. почти целое столетие продолжала окормлять ревнителей старой веры и часто встречается по сей день в старообрядческих семьях). Авторитетность подобного рода книжной иерархии, запечатлевшаяся в «Поморских ответах», тем значимее, что сам этот памятник стал своего рода первым образцом научного палеографического исследования начала 20-х гг. XVIII в., посвященного истории книги.