Версия для печати

Жорес Алферов: "Сделано было так: ученые сейчас уйдут в отпуск, а мы провернем этот закон"

Эксперт Северо-Запад

В Санкт-Петербургском научном центре РАН 15 августа обсуждался законопроект по реорганизации государственных академий наук, принятый во втором чтении накануне парламентских каникул и наделавший много шума. Ученые признали его не соответствующим государственным интересам Российской Федерации и развитию науки в России.

Мнения о недопустимости принятия законопроекта, нарушающего базовые принципы деятельности РАН, ученые изложат на внеочередном собрании в сентябре. Вице-президент РАН, председатель президиума Санкт-Петербургском научном центре РАН (СПбНЦ РАН) Жорес Алферов на заседании президиума научного центра объяснил, почему законопроект стал ловушкой для научного сообщества.

– Я узнал об этом законе рано утром 27 июня, находясь в служебной командировке в Берлине. Мне позвонил Андрей Фурсенко (помощник президента РФ. – "Эксперт С-З") и сообщил, что вносится такой закон. Он не говорил, какой, а сказал: "Жорес Иванович, все ваши предложения учтены в проекте нового закона". Поскольку я действительно обращался с целым рядом предложений к руководству страны, к президенту и в другие организации, считаю, что определенные изменения в нашей работе, в том числе в Санкт-Петербургском научном центре, должны произойти. В том числе я очень много говорил о том, какой должна быть Академия наук, в своей предвыборной программе (Жорес Алферов был одним из кандидатов на пост президента РАН. – "Эксперт С-З").

В середине июня я встречался с Андреем Фурсенко и обсуждал изменения, которые необходимы для развития научных исследований в нашей стране. И вот 27 июня он сказал, что все мои предложения учтены в новом законе, и попросил поддержки в Государственной думе. Но после того как я узнал о содержании закона, мне позвонили из прессы, и я дал соответствующее интервью. Андрей Александрович (Фурсенко. – "Эксперт С-З") позвонил и сказал: "Как? Мы договаривались, что вы поддержите, а вы что говорите?" Я ответил, что поддержу, когда все мои предложения будут учтены, а это совершенно другое содержание закона.

Спустя какое-то время я написал открытое письмо президенту, в котором изложил свою позицию по этому поводу. У меня была встреча с Владимиром Владимировичем Путиным в феврале, когда в результате разговора с ним я чувствовал полную поддержку основных позиций по развитию науки в стране. Он даже сказал: "Хорошо, мы с вами сделаем это вместе".

Безусловно, сегодня мы нуждаемся в развитии науки в стране. Это важнейшая задача, как я не раз подчеркивал, в том числе на встрече с президентом, отмечая, что он сформулировал блестящую цель – к 2020 году иметь 25 млн рабочих мест в секторе высокотехнологичной экономики. Но для того чтобы реализовать эту задачу, мы должны развивать науку, образование. И для нашего государства нет ничего более важного, чем возрождение и развитие высокотехнологичных отраслей промышленности.

Но только на основе собственных научных разработок мы могли бы создавать конкурентоспособные научные технологии. (Сегодня российский высокотехнологичный рынок полностью захвачен иностранными компаниями.) Далее, естественно, требуются серьезные изменения в сфере образования. В свое время именно Академия наук отвечала на призывы времени. Московский физико-технический институт родился как отделение физико-технического факультета МГУ, созданного И.В. Курчатовым и П.Л. Капицей в 1946 году, когда стало понятно, что нужно иметь совмещение физико-математического образования с инженерным.

Сегодня, безусловно, можно сказать, что большие открытия будут в области медицины и геологии. Но только в тесном сотрудничестве с физикой и нанотехнологиями. Рождается совершенно новая диагностика в медицине. Это требует изменений в образовании, и мы этим занимаемся. Академия наук всегда работала вместе с высшей школой. И нет смысла противопоставлять академическую и вузовскую науку. И власть должна помогать нам в решении этой задачи, поскольку и она заинтересована в этом.

В законе, который родился 27 июня, с моей точки зрения, одним из ужасных компонентов стал сам механизм его появления. Как можно было, не сказав ни слова научному сообществу, ведущим ученым, руководству Академии наук, вводить этот закон? Отсюда очевидно, что сделано было так: ученые сейчас уйдут в отпуск, а мы это провернем. Естественно, мы сразу говорим о том, что структура, которую они называют агентством, может быть аналогом "Оборонсервиса".

Да, в определенном отношении РАН и другие академии представляют собой оставшиеся островки, но они чрезвычайно важны. Мы сохранили научный потенциал, несмотря на огромные потери, понесенные из-за утечки мозгов, из-за того, что на протяжении десятилетий не получали нового оборудования. Тем не менее реально ведущей научной организацией в России является РАН. По-прежнему в своих областях передовые позиции занимает и РАМН. Имущество, которым мы располагаем, наверное, не всегда правильно использовалось. Более чем два десятилетия у нас была философия выживания. (Вспомним, что в 1990-е годы финансирование упало на 15-20%.) Наверное, к новой философии развития надо было переходить уже в начале 2000-х, когда в целом изменилась финансовая ситуация в стране.

Сегодня становится ясно, что в новых технологиях наши сырьевые отрасли нуждаются не меньше, чем другие. А развитие новых технологий связано с Российской академией наук. Сырьевые отрасли дают основной доход, и в каком-то смысле определенный жизненный уровень в стране поддерживается благодаря тому, что мы продаем нефть и газ. Но при сравнении производительности труда "Газпрома" и крупнейших западных компаний, экспортирующих нефть и газ, мы видим, что у них производительность труда на порядок выше. Все это говорит о том, что без внедрения новых технологий мы не добьемся прогресса.

Если поинтересоваться, какие были достижения, то можно назвать ряд блестящих открытий и в эти трудные времена. Между прочим, в 1990-е годы в Физико-техническом институте (ФТИ имени А.Ф. Иоффе РАН. – "Эксперт С-З") в моей лаборатории впервые созданы технологии получения квантовых точек. Они признаны во всем мире и играют огромную роль в развитии современных информационных технологий.

Имеются крупные достижения в области медицины и физиологии. Сегодня в Физико-техническом институте получены чрезвычайно важные результаты в области фотоэлектрического преобразования солнечной энергии. У нас появилось очень интересное тесное сотрудничество медицинских, биологических и технических институтов. Мы должны понимать: именно они могут стать основой благополучного развития экономики страны. Вместо этого предлагается отделить РАМН.

Любые реформы всегда нарушают работу. Наша РАМН, между прочим, учреждена в 1944 году. Это была награда медикам страны за то, что они сделали в годы Великой Отечественной войны. Ни одна другая армия не имела того процента восстановления раненых, как наша. Все это – благодаря советским медикам, работой которых руководил Николай Бурденко. И совершенно незачем говорить о том, насколько важны сейчас междисциплинарные исследования. Их можно организовать и с РАМН, и с нашими ведущими университетами, не занимаясь таким вот реформированием. Для подавляющего большинства слово "реформа" – синоним слова "развал".

Когда мы говорим о переменах, вспоминаем чубайсовские реформы, в том числе приватизацию. Я просто помню, что мне как-то пришлось выступать в итальянском парламенте – читать лекцию о перспективах преобразования солнечной энергии. Я, в частности, сказал, что одной из ее достоинств является то, что Солнце не удастся приватизировать даже Чубайсу.

У нас 9 сентября будет общее собрание Академии наук. Мы предлагали провести заседание в первую неделю сентября. Но оказалось, это невозможно, так как 8 сентября – выборы мэра Москвы. Президент страны в соответствии с его официальным местом жительства голосует на избирательном участке в нашем главном корпусе (здании РАН в Москве. – "Эксперт С-З") по адресу: Ленинский проспект, 32-а. Для обеспечения безопасности всю неделю наше здание будет закрыто. Поэтому собрание состоится 9 сентября. А 29-30 августа пройдет конференция представителей институтов по проблемам состояния и развития РАН. Я считаю, что в ней должно участвовать максимальное количество сотрудников института, особенно молодежь.

Встреча президента страны с президентом РАН Владимиром Фортовым прошла 11 августа, и был достигнут некоторый прогресс. Но я считаю, наша задача – чтобы предложенный закон был возвращен в нулевое чтение. Вместо него должен рассматриваться и готовиться вместе с научным сообществом закон о развитии науки в стране. Институты РАН – ведущие научные центры. Они всегда работали вместе с вузами, система базовых кафедр с участием научных сотрудников академий имеет долгую традицию.

Россия – цивилизованная страна. При этом когда Петр создавал Академию наук, он видел реальную ситуацию, поэтому и нужно было одновременно организовать Академию наук и фундаментальное академическое образование. И затем, когда создавались университеты, Академия наук принимала в этом самое горячее участие. Она имела свои лаборатории, музеи, экспедиции и в XIX, и в XX веке.

Четыре президента РАН в послевоенные годы – С.И. Вавилов, М.В. Келдыш, А.Н. Несмеянов, А.П. Александров – были выдающимися учеными, внесли огромный вклад в науку, но при этом создали новые производственные отрасли. Я думаю, полимерная промышленность всегда будет опираться на работы А.Н. Несмеянова, М.В. Келдыш – это авиация, А.П. Александров – наш атомный флот. РАН может все это делать и сегодня. Именно поэтому, исчерпав все возможности, я написал открытое письмо президенту.

Я думаю, мы должны продолжать бороться. Хотя иногда о нас пишут, что идет борьба за кормушку. Но для нас важно вести борьбу за страну. Я удивился, когда прочитал интервью лауреата Нобелевской премии Андрея Гейма о том, что академию нужно реформировать, проведя аудит, послав туда комиссию от Лондонского королевского общества, Национальной академии наук, и т.д.

Я думаю, вы все сотрудничаете со многими международными организациями. Ваш покорный слуга четверть века является иностранным членом и Национальной академии наук, и Национальной инженерной академии США. Там, кстати, сохраняются эти академии, их вовсе не объединяют. Поэтому на самом деле по личному опыту, по опыту работы нашего консультативного научного совета в "Сколково" американские, немецкие и французские ученые чрезвычайно высоко оценивают российскую науку. При этом необходимо совершенно четко понимать, что никакая внешняя комиссия не разберется в наших делах, потому что нужно знать реальную нынешнюю ситуацию. И задачу мы ставим только одну – развитие в России науки и технологий, а также экономики. Для того чтобы наша наука была востребована, предложенный закон абсолютно не годится. Он должен быть отложен, и вместо него с научным сообществом нужно разрабатывать другой.