http://www.ras.ru/news/shownews.aspx?id=deda0b35-a01d-41e7-b4f5-26cd4547cef9&print=1© 2024 Российская академия наук
Профессор, доктор экономических наук Евгений Гонтмахер является Заместителем директора Института мировой экономики и международных отношений Российской Академии наук, членом Правления Института современного развития
В разные годы он работал начальником управления Минтруда России, заместителем министра социальной защиты населения РФ, заместителем Председателя Совета по социальной политике при Президенте. Недавно Евгений Шлемович посетил Самару. Приезжал он в наш город по линии Комитета гражданских инициатив. Встречался с гражданскими активистами, руководителями некоммерческих организаций, журналистами. А тут как раз дело Евтушенкова, рубль пополз в верх, налоги собрались увеличивать. Ну просто необходимо было с ним встретиться. Чтобы прояснить что там у нас с экономикой в стране.
Где у нас сейчас в стране кончается политика и начинается экономика? Можно такой раздел провести?
Ну, вообще-то есть частная экономика. Мелкий бизнес есть, средний бизнес есть, которые хоть как-то работают вне политики. Хотя ситуация начинает быть все более тяжелой даже и для них. Впрочем она всегда была не простой. Но если брать крупный бизнес — вот дело Евтушенкова...
Это уже политика?
Это политика передела собственности. Но это не экономические методы передела собственности. Собственность в любой цивилизованной стране тоже меняется. Переходит от одного к другому...
Как она переходит? Ее продают. Я не буду даже брать пример Ходорковского. Вот Чичваркин лишился «Евросети», следом Дуров продал «ВКонтакте», сейчас Евтушенков. Собственность ведь просто отжимают.
Я бы сказал так, что граница между политикой и все-таки экономикой проходит, в первую очередь, по крупным олигархам. Все они находятся в зоне политики, потому что все они подвешены. Думаю, в любой момент их бизнес может быть разрушен или отнят. И плюс какие-то наиболее лакомые куски у таких как Чичваркин можно прихватить. Он создал «Евросеть» на пустом месте — с нуля, открыл очень успешный бизнес, связанный с мобильной связью, а кто-то на это положил глаз и как бы отобрал. Когда начинается отъем собственности такими не правовыми, не процедурными, не экономическими способами — вот тут и проходит эта граница. Но эта граница все-таки ближе к крупным компаниям. Самые лакомые куски, самые большие финансовые потоки — нефть и газ.
То есть, следующим у нас может быть кто угодно, никаких гарантий нет ни кого? Тогда о каком государстве мы можем говорить.
У нас государство приватизировано. Существует некая группа, которая управляет государством, как компанией. Естественно, с получением прибыли, эксплуатацией ресурсов, соответствующей кадровой политикой.
С моей точки зрения одно из условий существования государства — это святость и незыблемость частной собственности.
В идеальном случае государство выступает в качестве гаранта неких процедур. Эти процедуры через законы принимаются парламентом, который выражает мнение большинства или находит какой-то компромисс. А государственная власть, я имею ввиду прежде всего исполнительную и судебную системы, должны фактически стоять на страже того, что принято было законодательной властью, как гласом народа. Должно быть так. А не наоборот. У нас же ситуация как раз наоборот. Если мы возьмем законотворческую российскую деятельность, то на федеральном уровне подавляющее большинство наиболее важных законов принимаются с подачи либо президента либо правительства. Конечно, Дума продуцирует много разного всего, но 99% этого идет «в отходы». Или формально некие депутаты вносят какие-то законопроекты, но мы понимаем, что за этим стоят люди из той же администрации президента или из правительства. Им тактически не выгодно писать, что это закон вносит президент Российской Федерации. Пусть это депутаты внесут. Поэтому у нас государство подавило все нормальные институты, в том числе и собственность. В этих условиях любой отъем может быть. Дело Евтушенкова, даже если он завтра выйдет на свободу — это очень мощный сигнал тому кругу бизнеса, который близок к Путину, но не входит в «ближайший круг». Это не Тимченко, не Ротенберги, - но это второй круг, который раньше был тоже неприкасаемым.
Но они же всегда были лояльны власти.
Конечно. Я могу назвать фамилии примерно таких же по типажу бизнесменов: это Лисин, это Мордашов, это Потанин, это тот же Прохоров, это Фридман. Вот круг людей, которые до этого были неприкасаемые. Теперь оказывается, из этого круга можно брать человека и таким образом с ним решать какие-то хозяйственные проблемы. Это показывает перерождение нашего государства в совершенно какую-то иную структуру, которая по настоящему государством быть не может.
Вы знаете, что у нас на прошедших выборах Николай Иванович Меркушкин обошел всех в России? Самые высокие проценты, и по явке, и по голосам отданным за него.
Да.
В ходе избирательной кампании в открытую говорили, что если хотим жить лучше надо прийти на выборы. Потому что чем больше людей придет на выборы, чем выше в Самарской области будет процент явки, тем больше мы получим субсидий из федерального центра. Это так?
Это неправда.
Но жителям Самарской губернии говорили так. И Николай Иванович так объяснял.
Послушайте, Николай Иванович может объяснять все что угодно. Но как экономист я должен сказать, что Минфин выделяет субсидии и субвенции регионам исходя не из критерия «сколько людей пришло на выборы». Хотя есть, конечно, какие-то крайние случаи: условно говоря, Николай Иванович проиграл какому-то своему конкуренту, который не был поддержан Москвой. Тогда внеэкономическими методами пытались бы давить этого неугодного губернатора. Так бывает, правда пока на мэрском уровне
Когда у нас был мэром Виктор Тархов именно так и происходило.
Это происходит на уровне региона, когда губернатор давит неугодного мэра. И если бы победил в этом случае неугодный губернатор, то центр принял бы какие-то жесткие финансовые меры. Но этот случай практически невозможен,учитывая нашу систему выборов. Поэтому здесь была ли явка 50 % или 30%, набрал ли губернатор 90% или 50%- это не влияет на субсидии и субвенции из федерального бюджета.
А что влияет?
Есть методики.. По социальным вещам федеральное Министерство финансов имеет утвержденные правительством или самим министерством методики распределения денег, которые связаны с численностью того или иного контингента получателей помощи в каждом субъекте федерации и его бюджетной обеспеченностью. Сверх этого есть некие инвестиционные программы, которые к социалке имеют уже меньшее отношение. Хотя имеют. Допустим нужно построить у вас в Самаре стадион. Своих средств не хватает. Вот тогда пробивная сила губернатора имеет значение. Потому что он начинает ходить по кабинетам, вплоть до Путина и начинает объяснять, нести письма, получать резолюции на то, что надо выделить деньги на такой-то стратегический проект. Это да. Но если говорить о текущих социальных расходах, то как правило это делается в соответствии с методиками. Губернатор не может прийти в Минфин и сказать министру финансов: «мы с тобой в нормальных отношениях, у меня такая политическая ситуация, что мне надо больше денег на социальные расходы...». Как правило, это не проходит. По крайней мере, в последнее время.
Николай Иванович к нам пришел из Мордовии. Это регион-должник. Должен он федеральному бюджету. Сейчас, видимо, так же будет и с Самарской областью. С одной стороны регион должник, с другой стороны регион обанкротить же нельзя. Долги ведь спишут когда нибудь?
Безусловно. Расчет у типового губернатора, в том числе и у Николая Ивановича, который берет в долг, чтобы закрыть какие-то обязательства, а потом его все равно спишут. Например, надо повышать зарплату по президентскому указу учителям и врачам. Есть же конкретные параметры. Зарплата должна быть не ниже средней по региону. У большинства регионов на это нет собственных денег. И тогда есть такая процедура — ты берешь в долг у федерального бюджета, получаешь кредит от Минфина. Но есть и кредиты частные. Между прочим, многие регионы идут в банки и там получают деньги под некие проценты. Сейчас ситуация с этими кредитами очень плохая, потому что они накапливаются. Никаких перспектив в нынешней экономической ситуации их отдать нет для подавляющего большинства регионов. И, конечно, губернатор мыслит у себя в подкорке «дай я наберу, а потом Владимир Владимирович посмотрит на эту ситуацию. Он же не может допустить социального взрыва, что мы перестанем финансировать зарплаты, например тем же бюджетникам. Он найдет какой-то выход. Скажет Минфину — спиши». С частными банками сложнее. Там просто так списать, даже если президент скажет, не получится — они обанкротятся. А Минфину скажет: «Спиши» — спишут. И тогда начнет регион жить с чистого листа. Мне кажется, это не правильно. Потому что мы прекрасно понимаем и видим нынешнюю финансовую ситуацию и в частном секторе, и в бюджетной области. Списать — это означает закрыть какими-то резервами, а этих резервов уже нет. Ну не деньги же печатать железнодорожными составами! Тогда инрфляция нас всех накроет как цунами.Что тогда будут делать с долгами губернаторы?
Не знаю, что они будут делать. Те губернаторы, которые в эту долговую петлю влазят могут иметь большие неприятности. Потому что рано или поздно, верховное начальство на это обратит внимание.
И какие неприятности могут быть?
Им будет просто сказано: «Дорогой, больше мы тебе кредитов не даем».
Это будут личные неприятности губернатора?
Условно говоря, да. Можно сконструировать возможный разговор. Вызывается в Москву губернаторN. Не обязательно к Путину. Может и в правительство: «Иван Иванович, вот у вас долгов столько-то по области. Вы много набрали. Долг растет. Как вы собираетесь его отдавать? Представьте нам стратегию: где-то экономия, повышение эффективности расходов, где-то увеличение доходов в областной бюджет.» И Иван Иванович должен быть готов принести некий финансовый план как будут гаситься долги. Но может ли такой план быть реальным? В том же Минфине сидят профессиональные люди, которые всякую филькину грамоту не примут, когда можно нарисовать на бумаге любые цифры. Я сейчас вижу некие профанации, которые некоторые губернаторы выстраивают. Что он в три раза в ближайшие годы поднимет доходы бюджета и т. д. И тут задается резонный вопрос: «Дорогой, а как ты собираешься это делать? Расскажи нам из каких источников реально это будет?». Это может быть очень жесткий разговор. И, наверное, будет какой-то компромисс, так как совсем лишать регион финансирования невозможно из-за вполне реальногосоциального напряжения. А федеральная власть в этом не заинтересована. И в рамках компромисса в каждом случае будут находиться индивидуальные рецепты. Например, условно говоря, все-таки будут резаться все остальные статьи бюджета, что сейчас часто и происходит. Кроме весьма немногочисленных социально защищенных. Будут останавливаться какие-то стройки, которые уже начаты и вовлекают в себя миллиарды рублей и т. д. В каждом конкретном случае это будут очень жесткие финансовые меры, неприятные для местного руководства.
Прогнозировать здесь очень сложно. Вот вы правильно задали вопрос: где кончается экономика, а где начинается политика? Все меры по урезанию и секвестрированию тут же натыкаются на какие-то политические, социальные вещи, которые сейчас очень обострены. Это оголенный нерв.
Вот, например, у нас сейчас идет разгон инфляции. В этом году по некоторым оценкам инфляция может быть до 10%. А что такое инфляция? Это получение дополнительных денег в бюджет за счет эмиссии денег. Минфин в этом году уже получил триллион рублей дополнительно за счет снижения курса рубля. Механика же понятна. И, например, долги регионов будут закрываться за счет дополнительной эмиссии, за счет повышения инфляции. Такая схема возможна. Она конечно очень опасная, потому что инфляция подрубает уровень жизни малообеспеченных людей. Мы прекрасно все понимаем, по кому бьет инфляция. Богатые всегда выйдут из ситуации, а вот бедным людям будет очень сложно. Но это снова игра политическая. Это прощупывание, до какой степени можно поднять инфляцию и обесценивать текущие доходы людей, чтобы они, с одной стороны, не обозлились и не вышли на улицу, а, с другой стороны, получить дополнительные средства в бюджет и обесценить долги регионов. Ведь когда-то регионы брали в достаточно полновесных рублях, а теперь рубль стоит на треть меньше. Это тоже такая классика бюджетная. Теоретически, регионам будет проще отдать эти долги или по крайней мере начать их сокращать. Но за это, я повторяю, будет платить население. Вот за эти долги, о которых мы с вами говорили, заплатит население.
Недавно возникала тема введения налога на продажи. К чему это может привести?
Пока идея не принята. Принято решение, официальное, в 2015 году никаких налогов новых не вводить. Хотя я уверен, что рано или поздно повышение налогов будет. Но пока Путин принял политическое решение — налоговую базу не менять. Хотя это не совсем так. С 1 января 2015 года повышается ориентировочно раза в два налог на недвижимость, который мы с вами платим за наши квартиры, дачи,
землю. В принципе, это не такие большие деньги в абсолютном исчислении. Мы платим - 100, 200, 300, 400 рублей в год, в зависимости от площади квартиры — ну будем платить 500 — 1000 рублей в год. Для большинства это посильно. Но тем не менее это факт. Плюс повышается, это не большой шажок, но он важный, взнос в фонд обязательного медицинского страхования. Сейчас 5,1% платится туда с зарплаты более 624 000 рублей в год. В следующем он будет платиться с любой зарплаты. Такие мелкие укольчики увеличения налогового бремени уже есть. Но серьезно менять налоги пока не будут. Видимо Путин чувствует, что это социально может быть очень жестко если ввести налог с продаж и повысить НДС. Он считает, что следующий 2015 год можно продержаться за счет каких-то резервов, которые есть.
А надолго у нас этих резервов хватит?
На два года.
На два года?
Ну, если не будет никаких ЧП. Я оговорюсь, что если все будет развиваться так, как сейчас — два, два с половиной, ну три года максимум. После этого от наших резервов ничего не останется. В первую очередь имеется ввиду Фонд национального благосостояния, который кстати уже расписан на поддержку госкомпаний, каких-то там инвестиционных проектов, которые очень сомнительны. Потому что если государство начинает инвестировать деньги в какие-то крупные проекты и само их реализует, то сами знаете, как это происходит. С какой эффективностью, мягко говоря. Еще есть резервный фонд, который я так понимаю, тоже будет использоваться. Два-три года - это сценарий без каких либо ЧП. Например, без резкого падения цены на нефть. Если цена на нефть упадет до 80 долларов за баррель, а к этому дело постепенно идет, то через полгода, год упадут цены и на газ. Они же привязаны к ценам на нефть. Тогда получается, что параметры бюджета могут резко ухудшиться. Эти резервы могут быть съедены раньше. Это год-полтора. Бюджетная ситуация такая, что эти резервы пополняться не будут. Они конечны. Еще в 2006 — 2007 годах, когда был создан стабилизационный фонд, там шел процесс постоянного пополнения. Все, что свыше определенного уровня цены на нефть — все уходило туда. Сейчас ситуация обратная. Сегодня эти ресурсы, эти фонды пополняться не будут. Поэтому Путин как бы взял передышку по крайней мере на год. Здесь есть и некоторые политические циклы. 2016 год — это выборы в Государственную думу. И мне кажется, в нынешней ситуации, я не знаю, что будет завтра, но если в 2015 году ввести какие-то повышенные налоги — это некие политические риски. Видимо, 2015-16 годы мы с вами будем в относительно прежнем налоговом состоянии. В 2017 году может быть некое окно для Путина поднять налоги, так как выборы президента в марте 2018-го. В 17-ом надо все быстро в начале года сделать, для того, чтобы бизнес и экономика адаптировались и к концу года это повышение будет подзабыто. Основная пиар-кампания по выборам президента будет идти в начале 2018 года.
Наступит очередная стабильность?
Да. Но это все очень условно, потому что сам факт проедания резервов имеет большое психологической значение. Этот процесс вселяет грустные ожидания. Люди же смотрят немного вперед. Вот так же как сейчас идет девальвация рубля — люди уже в шоковом состоянии.
До какого уровня может подняться курс?
Есть оценки, что до конца года будет 40 рублей за доллар. А по некоторым оценкам может быть и 41-42 рубля. Тем более, что Центральный банк уже объявил, что отказывается влиять на курс рубля. Будут свободные котировки. А учитывая возможное неувеличение цены на нефть — это тоже в минус. Когда цена на нефть падает, рубль тоже девальвируется. Плюс учитывая необходимость пополнения бюджета этими обесценивающимися рублями, то снижение курса рубля практически предопределено. Конечно возможны какие-нибудь отскоки, но как генеральная тенденция, мы в следующем году рубль точно увидим за 40.
Мне так кажется. И это не только моя точка зрения.
Беседовал Сергей Курт-Аджиев