http://www.ras.ru/news/shownews.aspx?id=dfb8a5f1-d6f1-4444-98a2-550adc2aa865&print=1
© 2024 Российская академия наук

Поруганное величие академического олимпа

Дмитрий Квон
13.11.2013

Об авторе: Дмитрий Харитонович Квон – доктор физико-математических наук, профессор Новосибирского государственного университета.

В эссе «Меньше единицы» Иосифа Бродского читаем: «Жил-был когда-то мальчик. Он жил в самой несправедливой стране на свете. Ею правили существа, которых по всем человеческим меркам следовало признать выродками. Чего, однако, не произошло. И был город. Самый красивый город на свете. С огромной серой рекой, повисшей над своим глубоким дном, как огромное серое небо – над ней самой. Вдоль реки стояли великолепные дворцы с такими изысканно-прекрасными фасадами, что, если мальчик стоял на правом берегу, левый выглядел как отпечаток гигантского моллюска, именуемого цивилизацией. Которая перестала существовать».

Цивилизация существовать перестала, но жизнь продолжалась в виде уникальной языческой советской сказки, отгородившейся от олицетворявшего цивилизацию западного мира железным занавесом. Тем более удивительно настоящее победное шествие по всему миру школы Ландау, к которой принадлежала практически вся советская теоретическая физика, – начавшееся почти сразу после обвала железного занавеса и кончины Советского Союза и продолжающееся по сию пору. У указанного парадокса, конечно же, парадоксальное происхождение, так как он возник в недрах тоталитарного образования, сказочной чистоты которого не смогло достичь ни одно, подобное ему, в истории человечества.

Именно в недрах советской атомной сказки и сохранился островок цивилизации, потому что для «дурачков» из этой сказки атомная бомба стала олицетворением сказочного могущества, ради которого они и сохранили физиков, призванных вручить оное в их руки. Эти «иванушки-дурачки», рожденные русской революцией 1917 года, и возникли в России с одной мечтой – о могуществе не только над всем миром, но и над всей Вселенной. Они быстро сообразили, что его может принести только индустриализация всей страны и, следовательно, только рекрутирование людей, знающих законы физики. И постепенно, неспешно они заперли их в золотые клетки, обеспечив в полуголодной стране их почти сказочное существование.

Результат оказался интересным. «Иванушки-дурачки» действительно получили могущественную советскую державу. Но и физики, обеспечившие ее могущество, пережили настоящий триумф, став в годы оттепели и застоя настоящими советскими господами, позволяющими себе вести на редкость независимо. И советская власть терпеливо сносила ее.

Во многом благодаря этой независимости связь советской и мировой физики никогда не прерывалась. И пусть советскую и мировую физику связывал не широкий тоннель всестороннего научного сотрудничества, а всего лишь нить – но это была нить цивилизации. Единственная в своем роде. Конечно, она была обрывочной и спорадической, но, скажем, ни одному советскому нобелевскому лауреату по физике не было запрещено получать нобелевские медали. Правда, самого великого из них, Льва Ландау, она в Стокгольм не пустила. Кстати, из-за той же атомной бомбы.

Любое многолетнее сосуществование не проходит бесследно, и неминуемо советские физики уже сами стали вполне советскими, и в годы застоя между ними и советской властью уже не было никаких фундаментальных противоречий. Советская власть жила сама по себе, не сильно вмешиваясь в дела физиков, а те хоть и поругивали ее, но воспроизводили в своих институтах вполне советские порядки.

Поэтому, когда власть объявила ускорение, перестройку и гласность, энтузиазм советских физиков, а вслед за ними и всего научного сообщества был по-настоящему искренним и полным всяческих надежд. Никогда власть и физики не знали такого согласия, какое было в конце 80-х. И никогда советские физики не ощущали такого имперского величия, как в начале развала их советской империи.

Но вскоре случилась революция. Советский Союз прекратил существование, и наступил пусть и диковатый, но настоящий капитализм, железная логика которого исключала существование советской науки. Слабые попытки слабой российской власти перестроить ее, науку, встретили жесткую реакцию академического сообщества, и советская наука просуществовала еще 20 лет. За это время и власть укрепилась, и, главное, полностью сменилась научная парадигма, когда на смену неспешному научному поиску пришла инновационная паранойя.

Соответственно атомных «иванушек-дурачков» сменили инновационные, которые уже не мечтают за железным занавесом о мировом господстве, потому что рожденный очередной научно-технической революцией железный лом глобализации не оставил никаких шансов ни для железного занавеса, ни, даже для иллюзии, мирового господства. Им достаточно того, чтобы Россия стала инновационной кузницей, если не такой, как Америка, то хотя бы такой, как Китай. Мысль же о том, что инновационные безделушки могут рождаться только в обыкновенной стране, а не в стране, отягощенной такой сказочной историей, как Россия, им даже в голову не приходит.
Но «иванушки-дурачки» на то и «дурачки», чтобы мечтать и, главное, воплощать свои мечты в жизнь. Вот они и воплотили ее, проведя настоящую реформу и покончив с советской наукой, абсолютно бесполезной для их инновационной сказки.

Опять-таки парадоксальным образом эти инновационные «иванушки-дурачки» встретили мощный отпор не в лице теряющей более всех академической власти, а в лице наследников великой советской физики. И не простых наследников, а тех, кто и сейчас входит в элиту мировой физики, но при этом не покинул Россию, а работал на благо своего отечества, осознавая свое не заемное, а настоящее величие. И это величие светилось особыми имперскими гранями посреди нищего духом российского академического олимпа. Теперь этого олимпа нет, а с ним нет и имперского величия научного духа наследников великой советской физики. Sic transit gloria mundi.