http://www.ras.ru/news/shownews.aspx?id=ebc01f4c-6b43-43cd-8e10-2b98a2dd43a5&print=1© 2024 Российская академия наук
О причинах противоречий между Российской академией наук и Федеральным агентством научных организаций (ФАНО) академик Николай Диканский рассказал в интервью VN.ru по итогам недавнего Общего собрания РАН в Москве. Также бывший ректор НГУ рассказал, почему бизнес не заинтересован в научных разработках, сколько миллионов долларов зарабатывает ИЯФ, и чем новый министр образования лучше прежнего.
- Николай Сергеевич, перед учеными впервые выступила новый министр Минобрнауки Ольга Васильева. Вы наверняка невольно сравнивали ее с предшественником Дмитрием Ливановым. И что по этому поводу думаете?
- Однозначно, она разумнее. В глубинах наук, особенно точных и естественных, новый министр вряд ли хорошо разбирается (ее основное поле деятельности - образование), но для этого есть квалифицированные замы. Главное в другом: это человек с реалистическим взглядом на руководство ведомством, что она уже неоднократно продемонстрировала. В частности, нацелена на постепенное смягчение ЕГЭ, не ставит его во главу угла, а рассматривает как дополнительный инструмент проверки знаний.
Ольга Васильева уже заявила о необходимости преемственности в науке, в первую очередь, исторической. И я надеюсь, что ее реализм и практицизм помогут руководству страны избежать дальнейших ошибок в реформировании отечественной науки в целом.
Но в научном сообществе давно созрело мнение, что лучше бы нынешнее министерство занималось только образованием, а наукой и инновационной деятельностью – другая структура, типа прежнего Госкомитета по науке и технике.
- То есть, ошибки все-таки были?
- Это «доказали» три минувших года после принятия 253-го федерального закона о реформе РАН: ничего рационального пока не сделано. Известно, что в первоначальном проекте закона предполагалось вообще ликвидировать РАН как главную научную организацию страны, переподчинить всю научно-исследовательскую сферу чиновникам. И только лишь благодаря стойкости научного сообщества, резко отрицательно среагировавшего на подобные «инновации», благодаря поддержке таких выдающихся людей, как академик Примаков, проект закона претерпел существенные изменения и был принят, как убеждали нас, для освобождения ученых от непосильного бремени хозяйственных забот.
Но, увы, Федеральное агентство научных организаций (ФАНО) с попустительства правительства взяло в свои руки не только «кассу» - главный функционал управления, но и без согласования с РАН принимает важнейшие решения по реструктуризации научных учреждений, их неоправданного слияния, пытается диктовать, чем вообще должна заниматься наука. То есть, ранее провозглашенное «правило двух ключей» забыто.
Это нонсенс, и Общее собрание РАН потребовало от правительства соблюдения закона, который предполагает научно-методологическое руководство со стороны РАН и подлинно научную экспертизу принимаемых решений.
Я понимаю, что денег на интенсивное развитие науки сейчас в стране нет, как это было еще совсем недавно. Министерство ищет средства выполнить распоряжение Президента о повышении зарплаты научным работникам, но они, в свою очередь, не без оснований опасаются, что это будет происходить за счет пресловутого сокращения кадров, отсюда и слияния. Тут мы можем потерпеть главное поражение: потерять, разрушить научную среду, которая складывалась в России столетиями, и оберегалась руководством страны даже в самые тяжелые годы ее существования.
Давайте вспомним простую вещь. 18 мая 1957 года Совет министров СССР принимает решение о создании Сибирского отделения Академии наук СССР и начинает финансирование строительства Академгородка. В пересчете на современные деньги, это десятки миллиардов рублей, сопоставимые с реализацией крупнейших проектов XX века. А ведь прошло всего десять с небольшим лет после самой разрушительной войны, вот уж когда каждый рубль был на счету! Но будущее страны просматривалось только сквозь призму развития науки и образования. Сейчас положение то же: денег нет, но если мы хотим создавать современную экономику, необходимы высокоразвитые наука и образование.
- Вы совмещали работу в науке, причем в одной из сложнейшей ее отраслей – ядерной физике, с педагогической деятельностью. Это хобби или призвание?
- Новосибирский научный центр так и задумывался отцами-основателями – академиком Лаврентьевым со товарищи.
Напомним знаменитую лаврентьевскую триаду: интегрированная наука-образование– производство. Знаменитые олимпиады талантливых школьников, физматшкола (ФМШ, сейчас СУНЦ), университет, аспирантура, как правило, при избранном еще в период учебы в НГУ месте работы – институте Сибирского отделения, далее научная карьера, в те времена весьма престижная и хорошо оплачиваемая работа. И третья составляющая – пояс внедрения, по-нынешнему – инновационная деятельность, выход на практику.
Пояс внедрения разрушен почти до основания, и дай Бог, если он действительно восстановится, благодаря планам реиндустриализации.
Над некогда самостоятельными академическими институтами нависла угроза их неоправданного объединения чисто по формальным признакам, прежде всего, по месту расположения. И нельзя допустить, чтобы был утрачен опыт сложившейся непрерывной цепочки подготовки научных кадров, который позже нашел широкое распространение во многих странах мира.
Что касается нынешней модной по некоторым ложным мотивам ставки на университетскую науку, то Сибирское отделение никогда не жалело денег на поддержку студенческих научных коллективов и лабораторий. Но в наших конкретных условиях сложилась стройная система содружества академической науки с университетом, в одном ИЯФе действуют шесть (!) университетских кафедр! Весьма значительные средства институт тратит на доплату своим сотрудникам за преподавательскую деятельность в НГУ. В целом же сотни сотрудников институтов Новосибирского научного центра на постоянной или временной основе преподают в университете, нередко буквально за копейки.
А был период, когда нам вообще запретили совместительство (!), и мы, чтобы не растерять опыт, связи и кадры, целый год вообще делали эту работу бесплатно!
Разорвать, разжать этот кулак – преступление перед наукой и образованием. И по России в целом: большая наука в лице научных центров и институтов всегда развивалась самостоятельно и опережающими темпами. Перевернуть все с ног на голову можно, но нужно ли? Только ради того, чтобы быть похожими на европейские университеты? Но и там давно существует сеть сложившихся мощных финансируемых государством научных центров, с которыми у нас давно установились прочные связи. В том числе, и с международными структурами, такими как знаменитый ЦЕРН (CERN — Европейский Центр ядерных исследований) и десятками других.
Тут вот что важно понять: несмотря на несопоставимость объемов финансирования, по сравнению с нашими зарубежными коллегами ИЯФ сумел еще со времен нашего первого директора Андрея Михайловича Будкера создать мощную собственную производственную базу и ежегодно выполняет большой объем работ по отечественным и иностранным заказам. Фактически, мы зарабатываем столько же, сколько и получаем из бюджета, ежегодно десятки миллионов долларов. Это позволяет платить сотрудникам приличную по меркам России зарплату, строить жилье, содержать свою инфраструктуру, и даже – в определенных пределах, конечно, самостоятельно создавать новое оборудование и производить образцы новой техники, которые нередко идут в серию.
И вот очередные выборы в РАН убедительно доказали высочайший статус ИЯФ. Среди пятисот вновь избранных членов Академии - четыре сотрудника нашего института, доктора физико-математических наук. Главный научный сотрудник Виктор Сергеевич Фадин и заместитель директора по научной работе Юрий Анатольевич Тихонов избраны член-корреспондентами РАН, а заведующий лабораторией Василий Васильевич Пархомчук и директор института Павел Владимирович Логачев – академиками РАН.
- Вы много лет, можно даже сказать, десятилетий, причастны к инновационной деятельности СО РАН. Почему она всегда так трудно развивалась и развивается?
- По множеству причин бизнес слабо заинтересован в новых технологиях.
- Еще слабее. Можно принимать решения, призывать, приказывать, но дело вперед не пойдет, пока не появится настоящий интерес. Четверть века уже у нас вроде бы рыночная экономика, но (парадокс!) до сих пор нет закона об интеллектуальной собственности. То есть, что бы мы ни предлагали, что бы ни принималось на вооружение промышленностью, наука в целом и конкретный ученый от этого ничего не получит, если не будет иметь доли в акциях или во вновь создаваемой собственности. Есть отдельные случаи удачного сочетания науки и бизнеса. В том числе, и по Сибирскому отделению. Но в целом дело буксует, и уже доходит до того, что ученые вообще неохотно предоставляют научные разработки для технопарков и иных структур инновационного предпринимательства, да и сами не торопятся там работать.
Справка
Академик Николай Сергеевич Диканский родился в городе Димитров (ныне Мирноград) Донецкой области. В 1964 году окончил физический факультет НГУ и всю жизнь работает в ИЯФ. Прошел все ступени по служебной лестнице до заведующего отделом института и заместителя председателя СО РАН по инновационной деятельности. Десять лет (с 1997 по 2007 год) был ректором НГУ.
Новости Новосибирска, Алексей Надточий