4 июля 2007 г. В. Вдовин комментирует для портала Оpec.ru тезис А. Фурсенко по поводу избыточности исследовательских институтов в стране

04.07.2007



В. Вдовин комментирует для портала Оpec.ru тезис А. Фурсенко по поводу избыточности исследовательских институтов в стране

Портал Оpec.ru обратился с вопросами к председателю Совета профсоюза В. Вдовину относительно выступления министра образования и науки А.Фурсенко в Красноярске 30 июня.  Ответы на вопросы приведены здесь и по адресу http://www.opec.ru/comment_doc.asp?d_no=63624

Для начала позволю себе общий комментарий по данной теме:
Научная общественность, в т.ч. представители профсоюза работников РАН активно обсуждают более ёмкий по содержанию документ - итоги прошедшего 14 июня в Госдуме Правительственного часа. Это куда более официальное мероприятие, и там по ряду высказываний участников есть вопросы и существенные комментарии. В своём красноярском выступлении министр развил и углубил некоторые из высказанных в Думе тезисов, в том числе, ряд сомнительных и не вполне обоснованных. Негоже министру столь некорректно выступать! Раньше роль такого «хулигана» отводилась Д.Ливанову, а сам министр понемногу смягчал пассажи своего юного заместителя, после чего вполовину менее радикальные идеи уже воспринимались научным сообществом со вздохом облегчения. Тактика незамысловатая, но эффективная. Однако ресурс Д. Ливанова был довольно быстро исчерпан, и он был удален с поля игры. Мы опасались, что эта роль достанется новому статс-секретарю Ю. Сентюрину, довольно хорошо известному научному сообществу как по депутатской деятельности, так и по предшествовавшему вице-губернаторству в одном из ведущих научных центров России – Нижнем Новгороде. По счастью, эти опасения не оправдались, зато сам министр взял на себя неблагодарную работу «злого начальника», запускающего очередной пробный шар. Видимо, и тут ресурс близок к исчерпанию: министр пошел вразнос…

Вячеслав Федорович, 30 июня Андрей Фурсенко, выступая в Красноярске, заявил, что часть НИИ страны, в т.ч. подведомственных РАН, надо закрыть как неэффективные, причем отбор провести должны сами ученые. Согласны ли Вы с мнением министра об избыточности числа научных организаций? Если да, то насколько сильно выражена эта избыточность?

Велик искус сходу заявить об отсутствии избыточности в ответ на голословную и не вполне понятную цифру (косвенно можно отнести приводимую фактуру целиком к РАН, хотя впрямую и не говорится, что рассуждения касаются только ее).
Дело в том, что коллеги из МОН всегда слышат только то, что совпадает с их соображениями, жестко отфильтровывая все остальное и не обращая никакого внимания на ортогональные суждения. Когда мы обсуждали с ними цифру возможного кадрового балласта, коллеги выхватили из контекста 20% и упорно продвигали ее в правительственные решения. В итоге РАН получила эти 20% , и в ответ на протест профсоюза упорно нам повторяли: «Вы же сами говорили!»
Недавно получили ответ  на обращение мартовского Чрезвычайного собрания научной общественности: переписав хорошо известную фактуру, авторы ответа пропустили мимо ушей все 5-7 конкретных содержательных предложений кроме одного, прошедшего их фильтр: коллеги одобрили предложение профсоюза о большей прозрачности и контролируемости распределения академических средств.
Отвечая откровенно на Ваш вопрос, я боюсь, что признание избыточности, которая вероятно имеется, дам очередные козыри партнерам из МОН.
Поэтому утверждаю, что на наш взгляд, подтвержденный в одной из версий документов МОН по ФЦП «Кадры инновационной России» (впоследствии быстро изъятой) – в России имеется дефицит научных кадров в ~175 тысяч исследователей, и очевидна потребность их увеличения, в т.ч. в форме создания новых НИИ. При этом я  допускаю, что какие-то институты (единицы) могут быть и ликвидированы, и переведены в иные организационно-правовые формы, и объединены с другими институтами. Такая работа ведется комиссией РАН по реструктуризации.

Каким образом можно провести оценку НИИ РАН? Каковы могут быть критерии и механизмы этой оценки, следует ли привлекать иностранных специалистов?

Задача оценки академического НИИ очень непростая, так же как непросто сегодня оценить, что из фундаментально-научного продукта этих институтов  «выстрелит» через пару-тройку десятков лет и за что через 40 лет будут давать Нобеля.
Однако общая канва подобной оценки очевидна. Это широкая и объективная экспертная оценка самим научным сообществом, использующая, в том числе, и набор формализованных критериев: число публикаций и патентов, индекс цитирования, средний возраст и число грантов отечественных и зарубежных фондов, оснащение оборудованием и т.п. Совокупность такого рода данных, но не их механическое суммирование (поимка нейтрино или открытие природы рака должны перевесить даже сотню блестящих статей в Nature)  и должна стать основой экспертной оценки. Кстати, в рамках проводимой в РАН реформы, такие оценки делались. В частности, в прошлом году довольно широко были представлены итоги подобного рейтингования институтов отделения химических наук (рейтинг Тартаковского). Как результат - на прошлом заседании Президиума РАН произошло присоединение одного из аутсайдеров списка к другому более сильному институту.
Привлечение иностранных специалистов к оценке вполне возможно, а в ряде случаев даже полезно. Однако надо отчетливо понимать, что существует эффект недостаточной заинтересованности зарубежных коллег (и как следствие, занижение их оценки) в исследованиях по определенным направлениям. Пример приводил недавно член-корреспондент РАН В.И. Данилов-Данильян: ну, не интересны никому кроме нас изучения стоков северных рек!  Только у нас смывает ими ежегодно десятки поселков. Нигде более нет компетентных и заинтересованных экспертов, так же как в среде наших ученых вряд ли много найдется экспертов по муссонам и самумам, хотя очевидно, что как прикладной, так и фундаментальный (с точки зрения понимания окружающей природы) интерес к таким исследованиям бесспорно имеется. Также следует опасаться и избыточной заинтересованности зарубежных экспертов. Опыт международной экспертизы содержит немало примеров, когда экспертиза  «топит» нежелательного конкурента, и сильного - с особым аппетитом. Поэтому на оценку таких экспертов надо смотреть осторожно, сквозь призму их собственных возможных интересов.

Какова может быть судьба закрываемых НИИ и их персонала?

В столь богатый период отечественной истории, когда профицит бюджета бьет через край, а Москва стала одним из самых дорогих городов мира, хочется говорить об открытии новых институтов, а не о закрытии. Куда вы будете набирать тех самых 175 тысяч? Так что если всё же что-то будет закрываться, то либо присоединяться, либо переориентироваться в тематике, либо переходить в иные организационные формы. А  сотрудники в активном возрасте - это «золотой фонд», это не водители метро (надеюсь,  они простят меня, если им попадется на глаза мой текст) – ученых за полгода не выучишь! Их необходимо адекватно трудоустраивать и достойно оплачивать.

В своем выступлении министр также коснулся темы стимулирования научной конкуренции. Достаточна ли у Вас в институте атмосфера соревновательности между учеными, и как ее достижение совмещается с проблемой недостатка молодых кадров?

Конкуренция между учеными, в чем? Институт многопрофильный, проблем на всех хватает. На 4 сотни научных сотрудников около 400 тем, в т.ч. свыше сотни грантов РФФИ (самый высокий удельный показатель по фонду). Видимо, подспудно какая-то конкуренция за гранты есть - ну не может РФФИ отдать половину грантов в один институт. Наверное, кто-то «сгорает» именно из-за этого, а не от слабости работы. Нынче вышла какая-то аномалия по защитам докторских – за год представлена уже дюжина, и все дни советов и семинаров расписаны. Конкуренция, однако! Есть серьезная конкуренция за ресурсы на оборудование, на ремонт и другие статьи, финансирование по которым ограничено. Очень обидно, что поскольку институт большой (фактически три небольших по 200-300 сотрудников самостоятельных института) и тематика обширна, то получить денег по целевым программам трудно. Тезис: вам уже дали много! Например, под молодежные программы дают денег всего раза в 2-3 больше, чем институтам, имеющим на порядок меньшую численность и активность в работе с молодежью. То же самое по части конференций - мы их только в международном формате проводим по 3-4 в год. Фактически, конкурируем по этим направлениям сами с собой. А то, что этой самой молодежи больше, чем во всем Пущинском научном центре, и академических медалей для молодых ученых получено больше, чем всеми подмосковными Академгородками вместе взятыми – не учитывается.

Вот сейчас еще одна форма конкуренции прорезалась – меряемся ПРНД. Занятно! Но и только, один балл дает 80 рублей, а средняя зарплата уже по прошлому году перевалила за 13000. Есть конкуренция и за бюджетные ставки: спасибо «пилотному проекту», вакансий и другого жирка - нету! Два десятка свежих аспирантов на выходе, а около 70 работников (живых!) надо сокращать. Полный идиотизм! В итоге обижают пенсионеров («у вас и так добавка от государства имеется»), студентов и аспирантов ( всех на 0,1- зарабатывайте на хоздогах!), тяжело неконформным (отнюдь не самым слабым в научном плане!) – профсоюз за них борется, но это родит ненужные конфликты с администрацией вместо сотрудничества.. Молодых кадров в институте более-менее нормально - около 300, средний возраст сотрудников около 47 лет. Но молодёжь - не конкуренты зрелым. А вот 40-летних – маловато. Слишком бедно жили последние15 лет, подрастеряли этот слой, который мог бы создать реальную конкуренцию «старичкам». И будем продолжать терять дальше, несмотря на «конфетки» пилотного проекта. Может, в 2002 г, когда ставили задачу в 30000 руб., это и было привлекательно, но не сейчас, и тем более – не в конце будущего года.
Потихоньку просыпается оборонка, раскручиваются IT – компании. Уже не надо ехать за рубеж. Для приличных специалистов $2-3 тысячи вполне разумно смотрится уже сейчас, начинать менее чем с $500 хорошо выученные молодые специалисты уже не хотят. Эти показатели и есть основа отраслевой сетки оплаты труда, которую профсоюз работников РАН будет требовать в рамках начинающейся кампании по заключению нового отраслевого (тарифного) соглашения по РАН. Если таких задач не ставить, то вся риторика про науку в России не представляет интереса. Наши специалисты куда компетентнее и образованнее разного рода управленцев и конторских служащих (почему-то именуемых в России иноземным термином «менеджеры»), и должны оплачиваться не ниже их и не ниже мировых расценок научного рынка, тогда не только молодежь пойдет, но и 40-летние вернутся. Причем такие зарплаты вполне укладываются в планы финансирования, утвержденные госсоветами 2002 года, но только при их исполнении в реальных процентах от расходной части нынешнего бюджета.

В свою очередь, у профсоюза имеются вопросы и комментарии  к выступлению, которые будут официальным порядком направлены министру.

1. На какие данные опирается министр говоря, "есть данные, что не все институты соответствуют заявленному уровню. Активная научная работа ведется в 50 НИИ, еще в 50 есть активные рабочие группы, а всего институтов 450". И что имеется в виду под цифрой 450 – это только институты РАН? Кто и по каким критериям сделал эту оценку?

2. На какую базу, регистрирующую открытия, ссылается минстр, утверждая, что «с 1990-х годов число институтов Российской академии наук увеличилось на 30, а открытий больше не стало"?

3. Очень хочется получить фактуру и по заявлению: "Растет административный аппарат, число обслуживающего персонала, на это тратятся деньги, которые идут на науку". На самом деле, в связи с несовершенством пилотного проекта, из которого оказались выброшены инженеры, программисты и другие специалисты, необходимые для нормальной работы институтов, они начали активно разбегаться и вымирать (там, где некуда убежать).

Что касается административного аппарата, радениями правительством, при попустительстве А.А. Фурсенко, институтам РАН  непрерывно добавляются все новые  бюрократические обязательства (по оформлению земли, имущества, конкурсам на закупки и т.д. и т.п.). Причем эти новые обязательства не подкрепляются ни ресурсами, ни ставками. Заметим, что, например, органы федерального казначейства, в связи с мандатом дополнительных обязательств, спущенным им ФЗ №94 (конкурсы на закупки) запросили и получили ставки, средства, помещения для этой работы. По нашей оценке РАН на эту беду надо дополнительных (чисто административных!) 500 ставок и не менее 1 млрд. денег. Поэтому приведенное заявление  мы рассматриваем как чистую риторику.

4. Почему дав точную цифру достойных остаться институтов (и полудостойных), министр не собирается говорить, кого и на каком основании собирается сокращать? Давайте обсудим Ваши предложения, г-н министр!

5. Министр явно не прав и когда предлагает прикладной науке самой определиться с приоритетами своей работы. А как же госзаказ на оборонку, антитеррор, энерго- природо – и народо - сбережение, другие жгучие государственные задачи? Вероятно, говоря о конкуренции, министр имел в виду именно прикладные исследования. Что такое конкуренция внутри института, занимающегося в основном фундаментальными исследованиями, понять трудно.

6. Говоря о 3% ВВП на науку, министр явно лукавит! Имеются совершенно достоверные данные, что именно государство – основной инвестор науки, особенно фундаментальной. Также полезно взглянуть на структуру российского ВВП, который в основном построен на базе сырьевых доходов. Перечень интересов этого сектора в сфере науки весьма узок, следовательно, у нас этот процент и должен быть иным. Но главное лукавство состоит в том, что задачи и подходы, озвученные министром, касаются науки прикладной и  относятся в основном к почти усопшему ныне отраслевому её сектору. «Наезд» же идет на живой пока академический сектор, и именно на него взваливается ответственность за провалы  в отраслевой науке, где уже некому предъявлять претензии. Конечно, и академический сектор участвовал, участвует и должен участвовать в прикладных работах, но доведение идей до массового промышленного продукта – не его задача. Только вместе с отраслевыми структурами, восстанавливать которые и должно возглавляемое А. Фурсенко министерство. А вот задачу реформирования Академии, и тут министр прав, должно решать само научное сообщество: оно  определится и с приоритетами, и с реструктуризацией, если только не будут мешать и обеспечить из бюджета те самые 3% ВВП.

©РАН 2024