Владислав МИХАЛЕВИЧ: МЫ НИКОГДА НЕ ПРИБЕДНЯЕМСЯ И БОЛЬШЕ ВСЕГО ДОРОЖИМ СВОЕЙ СВОБОДОЙ
31.07.2006
Источник: Sciencerf
Владислав Георгиевич, в этом году исполняется 90 лет основателю Института общей физики РАН (ИОФ РАН), замечательному ученому, Нобелевскому лауреату Александру Михайловичу Прохорову. С какими итогами институт подошел к этой дате?
В первую очередь, говоря о наших итогах, хочу отметить изобретение лазеров в 1950-е гг. Это тот пример, когда научное изобретение оказало сильное воздействие не только на науку и технику, но и вошло в жизнь каждого человека. Это компьютеры, волоконно- оптическая связь, лазерная техника в медицине. Безусловно, такое выдающееся открытие - личный вклад академиков А.М.Прохорова, Н.Г.Басова, Чарльза Таунса (США), подтверждающее тезис о роли личности в истории. Я хотел бы сказать об Александре Михайловиче Прохорове. В этом году на пересечении Ленинского и Университетского проспектов будет поставлен памятник этому удивительному человеку. Дважды герой социалистического труда, он обладал не только обширными знаниями в своей области, он был человек широкого кругозора, что отмечают все, кто с ним работал. Будучи Академиком-секретарем Отделения общей физики и астрономии академии наук, поддерживал все направления науки, считая это необходимым. А.М.Прохоров внес большой вклад в нашу общую культуру, был редактором Большой Советской Энциклопедии. Он был инициатором многих предложений по проведению крупных проектов правительства, эти проекты поддерживались, и конечно, тот факт, что сейчас в области лазерной техники присутствуют инновации, во многом и его заслуга.
Несмотря на то, что история лазера уже насчитывает 50 лет, это бурно развивающаяся область. В последние годы появились совершенно новые их типы, значительно уменьшились размеры, сейчас лазеры можно вставить в любое устройство. Созданы новые волоконные лазеры. Это очень важный инструмент для современных технологий. При лазерной сварке волокно легко доводит довести энергию непосредственно до той точки работ. То же самое - хирургические инструменты, в которых используется волокно, что позволяет делать уникальные хирургические операции, разрушать камни в почках без помощи скальпеля. При этом лазер не наносит никакого вреда человеку и природе, это абсолютно чистый и стерильный инструмент. Они могут сыграть решающую роль в создании новых методов диагностики состояния здоровья человека, например, по его выдоху. В будущем, возможно, лазеры станут одним из инструментов термоядерного реактора.
Цветные фианиты, созданные в ИОФ РАН
К сожалению, не все наши разработки находят применение в России. Я думаю, не верно требовать от ученых, чтобы они все это сами внедряли. Нужны люди с совершенно другими знаниями. На мой взгляд, недостаток подхода Минобрнауки состоит в стремлении поддержать в длинной цепочке "идея - инновация" один - два элемента. Например, выделяя деньги фирмам, которые разрабатывают новые приборы или новые методики. Но этого мало, цепочку нужно замкнуть, еще существуют инвесторы, с которыми нужно установить связь, нужно разрабатывать бизнес-планы. Ученые не умеют этого делать и не могут, они заняты своими делами, а всю эту цепочку нужно прослеживать, вплоть до торговли.
Приведу простой пример. У нас есть уникальные приборы для лазерной медицины, их с удовольствием используют врачи, если мы даем их бесплатно. Стоимость довольно высокая, сотни тыс. долларов, они прошли сертификацию, есть все разрешения Минздрава, но, как правило, лечебные учреждения не имеют денег на их приобретение. И больные охотнее бы пошли на операции, где применяется новейшая техника. Но у нас же принято "благодарить" врача за услуги, и эти деньги никак не доходят до ученого, который разработал прибор. Цепочка не замкнута.
Если у государства нет денег, чтобы закупить такие приборы для клиник, обеспечив их использование за счет бюджета, значит, нужно искать другие пути, чтобы создать такой инновационный круг. В случае с медициной, может быть, стоит разрешить платные операции, чтобы эти деньги могли дойти до разработчиков технологий. Тогда мы сможем делать прибор, давать его в лизинг, а клиника будет отрабатывать эти деньги, и труд ученого будет оплачен. Пока успешные примеры такой замкнутой цепочки существуют в виде единичных экземпляров. И поэтому когда говорят, что у нас нет инноваций, нет спроса - это не так. Спрос на новые технологии есть, но у людей нет денег. Эти вопросы надо решать всем министерствам в совокупности.
Как решаются вопросы кадровой политики в ИОФ РАН?
На мой взгляд, современная молодежь проявляет большой интерес к науке. У нас действует несколько кафедр - на Физтехе, в МИРЭА, кафедра в Ковровской государственной технологической академии, и все они заполнены. Люди учатся с удовольствием, продолжают учебу в аспирантуре. К сожалению, после окончания аспирантуры мы не можем дать им перспективы. И зарплата - это не единственное. Думать, что зарплаты в 30 тыс. рублей решат все проблемы, значит ошибаться. Да, мы готовы сами зарабатывать средства для того, чтобы увеличить зарплаты молодым специалистам. Но для этого необходима поддержка материальной базы, потому что молодежь пойдет работать и на меньшую зарплату, если будет современное оборудование. Одна из существенных проблем - жилье. Молодым специалистам мы говорим сразу - у нас небольшая зарплата, но мы даем вам все ресурсы, которыми располагает институт. У нас интересно работать, и есть над чем, но если раньше тебе платили зарплату, слабо увязывая ее с конечным результатом, то теперь надо зарабатывать деньги самому. Если есть способности, ты их заработаешь. Однако заработать на квартиру аспирант не сможет. Проблему можно решить, если бы строилось жилье хотя бы по типу общежития. Это нужно и для развития сотрудничества с зарубежными учеными. Если к нам приезжают иностранцы, нам некуда их поселить. Что касается сокращения, первый этап пройдет достаточно безболезненно - у нас уже прошло сокращение на 11%, но в дальнейшем процесс будет проходить намного тяжелей. Связано это с плохим пенсионным обеспечением. Надо сказать, что нравственные нормы в академических учреждениях довольно высокие, наши сотрудники и руководство считают, что старших товарищей, которые создавали институт, взять и просто отправить на пенсию, по меньшей мере, не порядочно. Если будут решены социальные вопросы, такие, как повышение пенсий, то эти люди могли бы освободить места для молодежи.
Более того, обязательно нужны свободные вакансии. На них приходят совместители, студенты, аспиранты, чтобы принимать участие в экспериментальной работе, в выполнении контрактов. Кроме того, мы привлекаем специалистов, которых у нас нет в штате, например, юристов, архивариусов, представителей каких-то рабочих специальностей. Человек может работать в двух местах, совместители обязательно нужны. В нашем институте на штат в 1200 человек приходится около 100 вакансий совместителей, и это нормальная ситуация.
Сейчас мы планируем в ходе аттестации снова создавать вакансии. Помню, когда я был студентом, очень был горд, что меня взяли на работу, и я сам зарабатываю и получаю деньги, для молодого человека это очень важно.
Более того, хотелось бы отметить факт, вызывающий критику, - последнее сокращение прошло до аттестации, при том, что ее нормативы до сих пор не разработаны.
Мы не можем сами проводить аттестацию, нужны правила, утвержденные Министерством труда, а эти бумаги где-то ходят. Новых норм аттестации нет. Последнюю мы проводили еще по советским нормативам, а как сокращать без аттестации, на основе каких критериев? И кого в этом винить?
Какие критерии оценки результативности труда действуют в вашем институте?
Критерии оценки в науке одни и те же уже тысячу лет. Научное сообщество во многом живет по тем принципам, которые зародились еще во времена Платона и Декарта. Всегда были какие-то семинары, школы, где люди собирались для обсуждения. Это и есть первичная экспертиза научных работ. Для того, чтобы оценить работу, в ней нужно разобраться, а не просто пересчитывать написанные страницы и количество ссылок. Ты должен прочесть работу, понять ее, для этого и существует изучение литературы, выступления и обсуждения на семинарах, именно там складываются критерии оценки той или иной работы. Если человек не имеет научного авторитета, он никогда не будет претендовать на более высокую должность. Есть, конечно, исключения, но это редкость.
Наш институт в этом смысле вполне здоровый организм, то есть, занимаемые должности соответствуют вкладу этих людей в науку. Оценка результативности - это длительный процесс. Ведущую роль играет экспертная оценка на семинарах, выступления на конференциях, а количественные показатели должны быть дополнительными. Мы и сегодня подаем список публикаций, и МОН, оценивая деятельность институтов, вполне может пользоваться этими критериями. Но платить за это деньги? Можно довести до смешного, что человек приходит со статьей прямо к кассе получать деньги. Нельзя это механизировать.
Талантливый человек всегда пробьется. Пример академика А.М.Прохорова - одно из подтверждений этому. Очень тяжелая судьба - и война, и ранения, тем не менее, человек состоялся и как крупный ученый, и как талантливый организатор науки. И все это произошло в академии наук, так за что особо критиковать ее не стоит, другого механизма сейчас нет, поэтому ломать то, что есть, не стоит.
Тема эффективного использования имущественного комплекса РАН - сегодня это один из наиболее острых вопросов. Как обстоит дело в вашем институте?
В первую очередь, остановлюсь на вопросе финансирования. Оно типичное, как и для любого другого в системе РАН. Финансирование должно быть хотя бы 50% на 50% - половина зарплата и половина оборудование и все остальное, а когда только 10% от необходимых средств - это очень мало. Поэтому, даже когда мы выполняем какие-то контракты, мы могли бы повысить зарплату людям, но не можем, мы вынуждены закупать оборудование, материалы - работать-то не на чем. Плюс еще должны тратить деньги на поддержание недвижимости в нормальном состоянии, потому что здания стареют и для современных технологий условия не подходят. От сдачи в аренду полутора тысяч квадратных метров мы получаем около восьми миллионов рублей. Как мы их тратим? Почти полвина суммы идет на текущий ремонт зданий и сооружений. На заработную плату обслуживающего персонала (труда уборщиц, электриков, слесарей) - 1,5 млн. Оставшаяся сумма идет на приобретение материалов и оборудования. В прошлом году из бюджета мы на капитальный ремонт получили от государства 7 млн., то есть, это сравнимые суммы. У нас площадь 36 тыс. кв. м, их нужно содержать. Деньги, которые выделяются, крайне небольшие.
Поэтому стричь всех под одну гребенку не стоит: кто-то где-то плохо управляет собственностью, значит, у всех надо забрать - это неправильно. Мы никогда не прибедняемся и больше всего дорожим своей свободой. Раз уж нам дали недвижимость в оперативное управление, мы стараемся управлять ею максимально эффективно и справляемся с этой задачей. Но мы рады любой бюджетной поддержке, и ее надо увеличивать, если есть желание, чтобы наука давала большую отдачу.
Последнее время говорится о введении статуса автономных учреждений в сфере науки и образования, как вы оцениваете эту идею?
Одна из особенностей РАН - сильные элементы самоуправления. Конечно, это не является гарантом идеальных решений. Тем не менее, исторический опыт показывает, что такая система работает неплохо. В автономных учреждениях (АУ) работает принцип назначения кадров. Были ГУПы, чем они отличались от автономных учреждений? Многие просто умерли. А вот академия наук демонстрирует пример выживания. Были периоды, когда люди по полгода зарплату не получали, но, тем не менее, выжили. Правда, тогда ученые имели возможность искать заказы. Все-таки самоуправляемая система более живучая. И это заставляет настороженно относиться к автономным учреждениям.
Когда защитники проекта АУ говорят, что научные учреждения не могут вокруг себя создавать инновационный пояс, пусть приедут в наш институт и посмотрят: многие фирмы созданы нашими сотрудниками. Хотя академическим институтам не разрешают выступать в роли учредителей, мы наладили связи с этими фирмами, как в научном, так и в финансовом (арендные отношения) плане. Можно и нужно разрабатывать другие подходы для решения финансовых проблем. Более того, инновационный пояс не может ограничиться только разработкой каких-то новых, уникальных образцов, необходимо решить вопросы продвижения продукции на рынок. Есть еще много вопросов, которые не решить в рамках РАН, поэтому сотрудничество необходимо.
Есть мнение, что, не смотря на прорехи в законодательстве, пытливый ум ученого найдет выход и сможет не только и жить, и зарабатывать. Как вы считаете, так ли это?
Среди представителей научного сообщества тяжело искать ответ на вопрос, как законодательство сказывается на работе. Мне приходится, как заместителю директора, изучать трудовое законодательство, с которым я раньше был абсолютно незнаком. Ученые слишком загружены, чтобы, кроме законодательства по науке, детально вникать и в другие проблемы. Эти функции выполняют специалисты - консультанты, проводящие аудит нашей инновационной деятельности.
Прозрачные фианиты, созданные в ИОФ РАН
Тем не менее, те, кто занимаются инновациями, нуждаются в правовом обеспечения всех сделок. Первая проблема - ты что-то изобрел и ищешь инвесторов. Появляется человек, с деньгами - это вторая проблема, как оформить ваши отношения. У нас совершенно нет такого опыта, благодаря чему, на мой взгляд, многие люди сколотили в миллиардные состояния во время пресловутой эпопеи с ваучерами. Как правило, чаще всего проигрывает разработчик, его новация скупается за бесценок.
Эту систему нужно выстраивать постепенно. Какие-то связи, обеспечивающие выход на потребителя, уже сложились. Например, в нашем институте разработано немало вещей, которые применяются отдельными коллективами, сотрудничать с которыми начали еще в советское время. Да, средства на воплощение новации можно выпросить у МОН, у Фонда Бортника или Президиума РАН, но этого мало для "марш-броска" на рынок. Надо совершенствовать цепочку: от изобретателя до потребителя, до российского гражданина, который готов свои деньги заплатить за это. Когда все это заработает - тогда и пойдут инновации.