Версия для печати

Гравитационный шторм

Прямо скажем, судьба не улыбнулась Владиславу Ивановичу Пустовойту. Например, по мнению президента РАН Александра Сергеева, именно он должен был оказаться в списке нобелевских лауреатов 2017 года за сенсационное открытие гравитационных волн. Когда в 2018 году наш ученый за это открытие был удостоен Государственной премии РФ, нобелевский лауреат Кип Торн прислал письмо с поздравлением. Он, в часности, писал: "Ваша работа 1962 года была прародителем этого направления, к которому Вайсс пришел спустя много лет". (Райнер Вайсс - это еще один нобелевский лауреат.)

На вручении Госпремии академик Пустовойт рассказывал Владимиру Путину, как гравитационные поля можно применить для систем навигации, что позволит вообще отказаться от орбитальных спутников. Кстати, эта премия была уже пятой для этого ученого. (О вкладе Пустовойта в открытие гравитационных волн "РГ" подробно рассказывала в статье "Волны не сошлись" (16.07.2018). И вот сейчас этот известный во всем мире ученый оказался в тяжелой конфликтной ситуации.

В чем суть? Академик Пустовойт много лет возглавлял Научно-технологический центр уникального научного приборостроения РАН, в 2015 году по возрасту покинул пост директора и стал научным руководителем. Вскоре с новым директором начались конфликты. По мнению Пустовойта, новое руководство кардинально сменило тематику центра, фактически отвергнув научные направления, которыми здесь занимались многие годы. Кроме того, Пустовойт считает, что в работе допущены серьезные финансовые нарушения. Свое мнение он не раз высказывал новому руководству. В итоге должность научного руководителя решили вообще упразднить, а жизнь ученого в центре серьезно усложнилась.

В одной из центральных газет была опубликована статья, где вся вина за ситуацию возложена на нынешнее руководство центра. В ответ на его сайте появился обширный материал, где по каждому пункту обвинений даны опровержения.

Сегодня директор института отчитывается перед миннаукой не за великие научные достижения, а за число публикаций и прочую наукометрию

- Смена директора, тем более, если он много лет возглавлял коллектив, конечно, очень непростая ситуация. Особенно, если приходит человек со стороны, он не из этой школы, а бывает, что не из той области науки, которой занимается данный институт. Что и произошло в центре приборостроения, - сказал "РГ" академик - секретарь Отделения нанотехнологий и информационных технологий РАН Геннадий Красников. - Кто прав? В научном сообществе это всегда решал третейский судья, коллеги из РАН. Но так было до реформы госакадемий 2013 года, когда академия лишилась своих институтов. Они переданы в ФАНО, а затем перешли под крыло минобрнауки РФ. Так что наши возможности как-то повлиять на подобные ситуации крайне малы. У нас нет таких прав. Мы неоднократно приглашали нового директора центра, чтобы он сделал научный доклад о работе организации, но он под разными предлогами игнорировал эти предложения.

Президент РАН Александр Сергеев:

Этот конфликт выявил серьезные болевые точки нашей науки

Александр Михайлович, как вы могли бы прокомментировать ситуацию в этом центре?

Александр Сергеев: Не хотел бы сейчас юридически оценивать, кто прав, а кто виноват в этом конфликте, хотя по понятным для моих коллег-ученых причинам мои симпатии на стороне научного руководителя. Я обратился к главе минобрнауки Валерию Николаевичу Фалькову с просьбой создать комиссию, чтобы она объективно во всем разобралась. Уверен, что это будет сделано в самое ближайшее время. Но мне кажется, что этот конфликт требует куда более пристального внимания. Он как в капле воды высветил "болевые" нашей науки. Ведь с ситуациями, в которой оказался Владислав Иванович Пустовойт, мы сталкиваемся не впервые. В них есть субъективные моменты, связанные с конкретными людьми, но есть общие объективные факторы. Дело в том, что во многих академических институтах сильные директора, в том числе и поставившие эти институты "на крыло" и сохранившие высокий творческий потенциал, вынуждены по возрасту покидать свой пост. Сейчас "выборный" возраст директора ограничен 65 годами. Но нередко адекватной замены этим выдающимся ученым просто нет. Академия не раз обращала внимание, что существующий возрастной ценз для директоров институтов надо менять, так как он наносит вред науке.

Вас услышали?

Александр Сергеев: К счастью, да. Сейчас на рассмотрении Думы находится законопроект о том, что возраст назначения на должность директора института следует продлить до 70 лет. Таким образом, сильные директора еще пять лет смогут возглавлять свои коллективы. Это крайне важно для науки.

Второй момент, который тоже проявился в ситуации с Пустовойтом, связан с должностью "научный руководитель". Должность звучит красиво, весомо, а на самом деле директор в случае конфликта может сделать его фактически бесправным. Если подходить формально, то сегодня научные руководители не могут де-юре влиять на принятие решений директорами, на научные программы института. Да, в некоторых институтах они возглавляют Ученый совет, но директор может так изменить его состав, что научный руководитель оказывается не при деле. Такое положение надо менять, сделать научного руководителя в институтах, где эта должность предусмотрена, знаковой фигурой, юридически имеющей право и ответственность наряду с директором в решении важнейших для института вопросов.

Но за работу института отвечает один человек, директор. С него спрос за все. У вчерашнего директора могут быть свои взгляды на развитие коллектива, не совпадающие с тем, что делает новый. У каждого из них наверняка есть свои амбиции. Зачем все это усугублять, поднимая вес научного руководителя? Тем более делая его равным? Может, проблема решается просто: вообще отказаться от этой должности. Ведь она была введена для того, чтобы "пристроить" покидающего свой пост по возрасту директора. Кстати, во времена СССР не было никаких научных руководителей, человеком номер один в институте всегда был директор.

Александр Сергеев: Верно. Но принципиально важно, чтобы он же был и ученым номер один. В этом не было никаких сомнений. В Академии работало незыблемое правило: возглавлять коллективы должны самые лучшие ученые, именно их академия и избирала на пост директора. Все выдающиеся директора СССР - это выдающиеся ученые, признанные во всем мире. Тогда вообще не мерились Хиршами, числом публикаций, и наука была по многим направлениям на мировом уровне, а в ряде областей его превышала. Сейчас все это перевернулось.

Почему?

Александр Сергеев: Директора завалены бюрократией, они 50, а то и 80 процентов времени тратят не на науку, а на администрирование, написание бесконечных отчетов. Их главная задача: обеспечить бюджетный процесс: как обосновать и получить деньги, как их потратить, чтобы при этом выполнить план по числу публикаций. За это он отчитывается перед минобрнаукой, а не за великие научные достижения. Поэтому работа директора в значительном объеме далека от творчества и науки, до нее у него руки просто не доходят. Что, кстати, прекрасно понимают сильные молодые ученые. Они не стремятся занять директорское кресло, а предпочитают заниматься наукой.

Так, может, надо бороться с бюрократизацией в науке...

Александр Сергеев: Надо, но думаю, сделать, это сегодня крайне сложно. Ведь наука живет не в вакууме, а, как и вся страна, в новой экономической реальности. Бюджет - это святое. Каждый истраченный из него рубль должен приносить отдачу, "выстреливать" числом публикаций, Хиршами и прочей наукометрией. Нужно за все отчитаться перед минфином с точностью до рубля, причем он должен приносить отдачу. Такой сугубо утилитарный подход ведет к засилью бюрократизации. Но наука это творчество, что несовместимо с бюрократией.

Поэтому в институте должен быть ученый-лидер, который не 30 процентов, а все свое время будет заботиться о науке. И это научный руководитель. Но он должен работать в совершенно иной системе координат, чтобы исключить ситуацию, в которой оказался академик Пустовойт. Нужен эффективно функционирующий тандем директор - научный руководитель с четким распределением прав и обязанностей. Например, их согласующие подписи должны стоять рядом на самых важных документах, связанных с программами развития и финансированием. И конечно, научный руководитель должен постоянно контролировать, как выполняются научные программы, то есть постоянно думать о науке, а не о выполнении бюджета и наукометрии. Сейчас в Думу внесен еще один законопроект, который усиливает роль научного руководителя, и академия будет активно участвовать в его обсуждении.

Но тогда это, очевидно, должен быть не бывший директор, как сейчас?

Александр Сергеев: Это должен быть признанный научный лидер в данном институте. Принципиально важно, чтобы рекомендацию на научного руководителя давала академия наук, а министерство его утверждало. Сегодня все делается наоборот. Несомненно, что отношение к карьерному росту у молодых сильных ученых принципиально изменится. Они получат заманчивую перспективу, чтобы себя реализовать, продолжая заниматься наукой. На этот пост будут стремиться, и мы сможем выбрать наиболее достойных.

Что касается бывших директоров, ушедших по возрасту, то, думаю, здесь возможны варианты. Кто-то, будучи еще в расцвете сил и добром здравии, по своим научным качествам окажется достойным занять этот пост, а для тех, кто по разным причинам уже не может много времени отдавать науке, можно в уставе института предусмотреть должность почетного научного руководителя.

Если совсем просто, то вы предлагаете систему, где практически на равных работают директор и научный руководитель, фактически менеджер и ученый. Конечно, у каждого своя ниша, свой ареал "обитания". Может, такая схема и разумна, но это реальные люди, они не идеальны, у каждого свой нрав. Наверняка между ними будут возникать конфликты. И кто их будет разруливать? Как ужиться в одной берлоге двум медведям? За кем последнее слово?

Александр Сергеев: Мне не очень хочется называть директора менеджером. Это чаще всего тоже ученый, который знает науку в своем институте, но он взял на себя менеджерские функции. Если все же будут конфликты? Сегодня в вузах сформированы наблюдательные советы, которые являются высшим органом их управления. Они не вмешиваются в текущую работу, но контролируют ключевые моменты, а на резких поворотах жизни вуза активно включаются, рассматривают ситуации и выносят свой вердикт. Думаю, наблюдательные советы за научной деятельностью можно создавать и для помощи академическим институтам, а формировать их должна РАН согласованно с миннауки. Ведь академия по закону отвечает за научно-методическое руководство институтами, которые проводят фундаментальные исследования. Напомню, что в прежние "дореформенные" времена академия регулярно направляла в институты комиссии по проверке деятельности. Наблюдательные советы могли взять на себя прежние функции академических комиссий, но работать более регулярно и заинтересованно.

Словом, вы предлагаете создать принципиально новую модель управления институтом, где четко разделены функции научного руководителя и директора, а возможные споры между ними решит третейский судья - наблюдательный совет.

Александр Сергеев: Скорее речь идет о новой модели, в которой главным является тандем согласованно и продуктивно работающих директора и научного руководителя при участии РАН. Она может быть предложена для научных институтов, и уже им решать, удобна она для них или нет. В тех институтах, где эффективно продолжает действовать директорское единоначалие, менять систему неразумно. Но мы сегодня с вами обсуждаем как раз другой случай, который далеко не единичен. Модель можно сначала "обкатать" на нескольких пилотных проектах. Надеюсь, что в новой системе уже не будут возникать ситуации подобные той, в которую попал такой крупный ученый, как Владислав Иванович Пустовойт. Наука ни в коем случае не должна терять знания и опыт таких людей.

Юрий Медведев

Источник: Российская газета - Федеральный выпуск № 63(8117)