Как бы комом не встало
19.09.2013
-
Эпопея с принятием закона о реформе Российской академии наук подходит к концу. Остались, скорее всего, дежурное голосование в Совете Федерации и подпись президента. Можно подвести итоги. Попробуем без гнева и пристрастия понять причины, вызвавшие столь бурную реакцию научного сообщества на предлагаемую реформу, и оценить ее возможные последствия.
Чиновники не доросли до закона
Одна из главных претензий противников реформы состоит с том, что научные институты РАН переподчиняют чиновникам в лице некоего, пока еще не созданного агентства. А чиновники ничего не понимают в науке. На что авторы реформы отвечают, что и в Советском Союзе академия, пусть и неофициально, а в силу сложившегося порядка вещей, и тем более вся остальная наука находились под жестким чиновным и партийным управлением. Достаточно вспомнить роль незабвенного Лаврентия Берии в атомном проекте. И за границей, в тех же США и в Германии, научные учреждения управляются не только учеными. Так, например, в состав сената (что наподобие президиума РАН) Общества Макса Планка, занимающегося фундаментальной наукой, наряду с 22 представителями науки входят десять политиков и чиновников, шесть представителей различных финансовых организаций, семь представителей общественных организаций и профсоюзов и четыре представителя бизнеса. Таким образом, мол, власть и общество обеспечивают влияние на научную политику. Однако ответ на вопрос, почему наши ученые не доверяют современным российским чиновникам, достаточно прост. Во-первых, наши ученые видят плоды всех предшествующих реформ, проводимых нашими чиновниками, которые отражают степень их квалификации и, прямо скажем, честности. Достаточно перечислить эти реформы: реформа ЖКХ, лесная реформа, аграрная реформа, реформа РАО ЕЭС, военная реформа. Даже самые предвзятые обвинения, выдвинутые против академиков в подметных статьях и фильмах, появившиеся за последнее время, не идут ни в какое сравнение с злоупотреблениями в «Оборонсервисе». Тем более что проверка финансово-экономической деятельности РАН, проведенная прокуратурой, фактически не подтвердила обвинения. Во-вторых, опыт работы самой Академии наук показывает ее сотрудникам – от академиков до снабженцев – неспособность чиновников всех уровней решить, казалось бы, простейшие вопросы с тем же пресловутым 94-ФЗ, который превращает снабжение научных организаций в скачки с непреодолимыми препятствиями. И с таможней, про которую даже председатель правительства Дмитрий Медведев сказал в одном из своих выступлений, что, говоря о таможне, ему хочется запустить микрофон в стенку: «Что ни сделаешь, все выворачивают наизнанку». И, в-третьих, любой непредвзятый человек, изучив биографии большинства чиновников того же Министерства науки и образования, может сделать вывод, что и административная, и общественная, и тем более научная квалификация подавляющего большинства из них несравнимо ниже, чем соответствующая квалификация подавляющего большинства из, скажем, членов президиума РАН. И академики задаются естественным вопросом: «И эти люди будут руководить нами?» Наконец, и в данном контексте это главное, все попытки чиновников создать в России работающую инновационную систему пока так и не дали никаких существенных результатов, она не работает как целое в своих ключевых звеньях, на которые возлагались большие надежды: «Сколково», нанокорпорация, различного рода фонды. Не говоря уж об отраслевой науке, которая в значительной мере попросту уничтожена. А печальная история одного из самых выдающихся научных центров России – Института теоретической и экспериментальной физики, волею судеб оказавшегося в ведении чиновников (эффективных менеджеров) вначале Росатома, а потом «Курчатника», многократно описанная в прессе, лишь подтверждает опасения ученых. На этом фоне Академия наук выглядит образцовым учреждением: ведь, несмотря на все проблемы, в том числе хроническое недофинансирование, она остается научной организацией мирового уровня, что за последние несколько месяцев подчеркнули в своих обращениях к руководству России сотни ведущих ученых всего мира. И не случайно, что, как показали последние опросы общественного мнения, именно Академии наук, а не властям разного уровня больше доверяют граждане России. Если РАН в целом доверяют 67% граждан, то правительству – 52%, Минпромнауки – 53%, Госдуме – 44%. А нашим чиновникам надо вначале дорасти до уровня немецких и американских чиновников как в квалификации, так и в степени общественного доверия к ним, причем не только со стороны ученых, но и со стороны всего общества, прежде чем браться руководить такой сложнейшей областью, как наука.
Неработающий закон
Теперь о возможных последствиях закона. Во-первых, создаваемый на его основе механизм управления наукой попросту неработоспособен. Президент РАН Владимир Фортов назвал лежащий в его основе принцип – принципом двух ключей. Но, как ни взгляни, ключи оказываются от разных замков. Так, согласно закону, правительство по представлению РАН утверждает программу фундаментальных научных исследований. А государственные задания на проведение фундаментальных научных исследований научным организациям, переданным в ведение пресловутого агентства, утверждаются этим самым агентством с учетом предложений Российской академии наук. Заметьте, не с учетом программы, а с учетом предложений. Пусть объяснят тогда авторы закона – программа и госзадания это одно и то же или нет. Можно быть уверенным, что каждое ведомство будет толковать это положение закона по-своему. Второй пункт неработоспособности – выборы директоров НИИ. Согласно закону, они избираются коллективом НИИ из числа кандидатур, согласованных с президиумом Российской академии наук и одобренных комиссией по кадровым вопросам Совета по науке и образованию при президенте РФ, с их последующим утверждением все тем же агентством. С одной стороны, вроде бы получается, что агентство не имеет полномочий участвовать в отборе кандидатов, но тогда в чем смысл утверждения. И может ли оно не утвердить избранного директора, если он согласован с президентской структурой. Если может, то какова роль этого совета. Мудрено, господа. А там, где мудрено, там, как известно любому специалисту по организации, не работает. Это будет очередной 94-ФЗ, только теперь в области науки. Если мы так будем множить тупиковые ФЗ, то через несколько лет мы все окажемся в тупике.
Заразный пример
Но есть последствия для власти худшие, чем просто плохой закон. Это последствия политические. Известно, что планы по радикальной реформе РАН появились еще в конце 90-х во времена Бориса Ельцина. И они, в частности, обосновывались нелояльностью академии к власти. И это было действительно так: трудно рассчитывать на лояльность людей, еще вчера относившихся к процветающим гражданам, а теперь получающих нищенскую зарплату. Но в 2000-е годы по мере роста финансирования науки и роста зарплат научное сообщество успокаивалось и деполитизировалось. И вот на ровном месте власти сформировали сплоченный отряд оппозиции, принадлежащий к интеллектуальному цвету нации, пользующийся широким доверием мирового научного сообщества и влиянием на его отношение к России и к ее руководству и способный мобилизовывать широкие слои международной общественности в свою поддержку. Причем академическая общественность оказалась пока единственной социальной стратой, продемонстрировавшей высокую способность и к собственной самоорганизации, и к мобилизации, а ее профсоюз оказался единственным профсоюзом в ФНПР, активно организующим протестные акции. Власть рискует, что такой пример заразит многих. И это не белоленточники и не сторонники Навального, у этих людей очень высокий уровень мотивации и, как мы отмечали выше, очень высокий уровень доверия со стороны общества.
И, наконец, последнее. Как известно, одно из основных обвинений в адрес авторов закона и реформы состоит в том, что они затеяли все это ради имущества академии, оцениваемого, как уже подсчитали досужие риэлтеры, в триллионы рублей. Авторы с негодованием эти обвинения отвергали. Но в последней редакции закона сделано все, чтобы обвинения подтвердить. Согласно ему, в ведение агентства передаются все научные учреждения, кроме относящихся к Дальневосточному, Сибирскому и Уральскому отделениям РАН. Как будто авторы прямо говорят: «Что с них возьмешь? И возиться смысла нет. Вот в Москве и Питере куски так куски. Мы будем заниматься ими». Только как бы комом не встало, научная общественность уже отмобилизована…